с. 345 ¦ 283. Троица Ветхозаветная.

Начало XVI века. Школа Дионисия 1 .

1 По преданию, сообщенному Ю. А. Олсуфьевым, эта икона связана с именем Дионисия, так же как и обследованная ГТГ в 1935 г. недавно исчезнувшая местная икона церкви в с. Сандырях близ Коломны, изображающая Илью пророка, с житием.

Иконография приближается к Троице Андрея Рублева , но колорит и композиция несколько иные. Голубые тона заменены сине-зелеными и голубовато-зелеными, а красновато-коричневые оттенки - розовато-фиолетовыми. Фигуры ангелов заполняют доску так, что для фона остается значительно меньше места, чем у Рублева. Вохрение плотное, красноватой охрой по оливковому санкирю. Колорит яркий, насыщенный. Краски - голубовато-зеленая, фиолетово-розовая, оливковая, оранжево-желтая с золотом, сине-зеленая. На фоне, по контурам горы, очертания среднего и левого ангелов, а также в левом нижнем углу и на полях - древний левкас с первоначальной живописью вырезан при реставрации в XVIII веке. При раскрытии иконы в 1940-х годах В. Г. Брюсовой красочные поновления вместе с левкасом XVIII века удалены; наложен новый левкас (без живописных добавлений).

Доска липовая, шпонки встречные, врезные. Паволока, левкас, яичная темпера. 132 × 104.

Происходит из Воскресенского собора в Кремле г. Коломны 2 .

2 В первой половине XVI в. епископом коломенским был Вассиан Топорков, принимавший в 1484–1486 гг. участие в возглавленных Дионисием работах по росписям в Иосифовом Волоколамском монастыре (см. В. И. Антонова , Новооткрытые произведения Дионисия в Гос. Третьяковской галерее, М., 1952, стр. 18). Возможно, что Троица - одна из больших икон кафедрального собора коломенского епископа - связана с эпохой Вассиана Топоркова.

Раскрыта в ГЦХРМ в 1945 и в ГТГ в 1949 году В. Г. Брюсовой.

Поступила из ЦГРМ в 1933 году. с. 345
¦

В фанарийской епархии есть селение, называемое Платиной: в нем родился преподобный Дионисий. Родители его были люди бедные, но благочестивые – Николай и Феодора, которые, с трудом доставляя себе пропитание, воспитывали своего младенца с особенной попечительностью. По ночам, когда лежал он в колыбели, видели они чудное явление: над ним, как солнце, сиял крест, проявлявший, как думали они, будущее его назначение, то есть что он отречется мира и всех плотских мудрований, по словам святого Апостола, и распнется Христу. Видя такое чудное дитя, родители его прославляли Бога и радовались о нем. Когда исполнилось отроку 6 лет, отдали его учиться начаткам как внешнего образования, так и Священному Писанию.

Прилежание и природные дарования, существенно же благодать Святаго Духа до такой степени открылись в юном Дионисии, что он в короткой время, изучив все необходимое для ума, образовал и свое сердце в строгих правилах христианской нравственности, так что был дивом для многих, видевших, как он хранил себя от дурного сотоварищества и свойственных юному возрасту игр, как постоянно упражнялся в чтении Божественных книг и во всенощных молитвах и как, наконец, подавлял в себе всякое неприязненное чувство плотского мудрования и томил свое тело, возвышаясь таким образом над всем чувственным и окрыляясь Божественным желанием духа молитвенного. В то время родители его умерли. Вследствие сего, по своей нестяжательности и по бедности родителей не имея даже необходимого, юноша брал детей и обучал их грамоте и чистописанию, и это было источником жизненного его продовольстия. Между тем, видя, как все временное суетно, как все в мире отвлекает человека от существенных его занятий своим спасением, юный Дионисий решился оставить все и посвятить себя иноческой жизни. Тогда как занимала его эта спасительная мысль и не давала ему покоя, прибыл в селение то, где пребывал Дионисий, один священноинок из метеорских монастырей, именем Анфим. Дионисий познакомился с ним, подробно выведал от него о правилах подвижнической их жизни и наконец решился отправиться с ним, не взяв из родительского стяжания ничего, кроме одного серебряного стакана, который подарил сему самому Анфиму. По прибытии в Метеоры он подчинил себя известному тогда по добродетельной жизни старцу, именем Савва, и повиновался ему с великим смирением, видя в нем для себя образец подражания в исполнении иноческих обязанностей. Впрочем, не долго пребыл там Дионисий. Зная по слухам о чрезвычайных удобствах святой Афонской Горы для безмолвия и пустынного подвижничества, он просил позволения у старца удалиться на Афон. Искренно любивший скромного и смиренного своего послушника, старец ни под каким видом не соглашался на то, тем более, что в Дионисии видел он и сподвижника в духовной жизни, и опору старческих своих дней. Боясь же, чтобы он не убежал тайно, старец запер ворота обители и спрятал лестницы. Но напрасно. Юноша знал, что побуждения его к странствованию на Святую Гору чисты и приятны Господу, а потому, не давши еще в Метеорах обетов иноческих, решился тайно скрыться оттуда без соизволения и ведома старческого.

Итак, в одну ночь, возлагая твердое упование на Владыку Христа, он спустился с монастырской ограды и, при помощи Божией, не потерпев ничего, несмотря на высоту стен, потек на Афон, как лань на источники водные. По прибытии туда он прежде всего расспросил: где бы ему найти старца, чтобы под его руководством мог он положить начало подвижнической жизни, – и ему указали на чудного Серафима. Дионисий явился к старцу и принят был им с радостью, сначала как странник, а потом мудрый Серафим стал считать его учеником, и изложив ему правила совершенной отшельнической жизни, оставил его у себя. Под строгим водительством его юный Дионисий день ото дня так преуспевал в подвижничестве, что чрез некоторое время был удостоен ангельского образа, а потом рукоположен в диакона. Чрезвычайное благоговение в священнослужении, трогательное смирение Дионисия и преуспеяние его в опытах подвижнической жизни восхищали, удивляли и радовали старца. Так, например, однажды в Вербное воскресенье, отслуживши Литургию, преподобный удалился из кельи в пустынный лес и пробыл там до Великой субботы. Впоследствии на вопрос старца, чем он питался в течение стольких дней и где находился, преподобный отвечал ему, что был в скиту Каракалле, питался каштанами и укропом. Старец удивился.

Между тем, дивный Серафим был избран протом Горы, а вследствие сего по правилам тогдашнего времени послали его в Валахию в сопутствии игуменов. Чтоб и Дионисий имел своего рода послушание, общим советом старческим положено рукоположить его в пресвитера для служения в протатском соборе, вместо отправлявшегося Серафима. По возвращении же последнего, оставаясь по-прежнему с ним в продолжение некоторого времени, преподобный стал наконец проситься на безмолвие для более возвышенных подвигов и постоянного молитвословия, что было с давнего времени предметом пламенного его желания. Серафим, хотя и весьма желал удержать его при себе для успокоения своей старости, однако ж не хотел стеснять свободу его и подавлять в нем стремление к безмолвию и потому предоставил ему на волю идти куда хочет, с тем, впрочем, чтобы он по временам приходил к нему для взаимных бесед о пользах души и о случающихся демонских искушениях, особенно ратующих на мысль и сердце. Таким образом, получив старческое благословение на подвиги пустынной жизни, он начал искать места, которое бы имело все условия для безмолвия. И Бог указал ему желанное место. Близ скита Каракаллы нашел он глубокую и неудобопроходимую пустыню. Погрузившись в нее, он устроил себе там тесную каливу, или шалаш, и как труженически жил, один только Бог видел и ведал. Пищу его составляли каштаны, которыми Святая Гора изобилует, и редко когда вкушал обыкновенный хлеб в соседственных кельях, куда был иногда приглашаем для священнодействия. Нестяжательность его была такова, что куда бы ни отправлялся он из своей пустыни, всегда оставлял дверь кельи незатворенной, потому что в ней не было ничего, на что бы могла покуситься неприязненная рука татя. Впоследствии устроил он при своей каливе небольшой храм в честь Пресвятой Троицы, при котором и оставался три года, ангельски славословя Бога день и ночь и проходя безстрастно жизненный свой путь, вследствие чего и удостаивался Божественных откровений. Наконец пожелал он видеть и святые места, где Спаситель наш был распят, чтоб там созерцать события жизни Христовой и усладить свое сердце видением самых мест, где они совершились во спасение Адама, всеродно падшего. Такое желание, конечно, свойственно всем, кто пламенеет серафимской любовью ко Христу, – свойственно так же, как взаимно любящие за отсутствием любимого лица желают по крайней мере иметь пред очами или одежду любимого, или то, что входит в состав принадлежащих ему вещей. Итак, преподобный, оставив Святую Гору, отправился в Иерусалим, где и поклонился всем святым местам с невыразимой радостью и весельем духа. Иерусалимский патриарх тогдашнего времени, зная жизнь и чистоту преподобного, усиливался оставить его при себе с целью избрать его преемником своей кафедры, как достойного принять жезл иерархического служения, но преподобный ни под каким видом не согласился на такое предложение, извиняясь своими немощами и, смиренно отклонив от себя честь, которой удостаивал его святейший, опять удалился на Святую Гору для обычных подвигов в невозмутимой тишине пустынного своего безмолвия. Здесь Господь за великие подвиги уже осязаемо явил ему особенное Свое о нем промышление и отеческую попечительность, что ясно заметил преподобный при обновлении и расширении своего храма. В то самое время, как он занимался перестройкой его, один из знакомых ему братий посетил его и видит, что два незнакомца содействуют ему во всех его занятиях. На вопрос, кто они, преподобный отвечал посетителю, что он не видел и не видит при свои работах никого стороннего. Между тем, как таким образом они разговаривали, незнакомцы стали невидимы. Из этого преподобный заключил, что Богу приятен труд его. Подобным образом в субботу сырной недели Бог чудесно послал ему и брашна в подкрепление телесных сил для достойного совершения четыредесятидневного поста.

Не менее трогательно попечение Промысла и о сохранении жизни преподобного от разбойнического на нее посягательства. Когда преподобный безмолвствовал в пустыни, многие из иноков Святой Горы обращались к нему для советов и назидания; видя это, один разбойник, в той мысли, что приходящие к святому дают ему деньги, вознамерился убить его и похитить имущество. Однажды он тайно подкрался к келье преподобного и скрылся в соседственном потоке с целью, когда будет можно, исполнить гибельное свое намерение, однако же, прождав весь день, не видел он Дионисия, тогда как наверное знал, что его не было дома и что, возвращаясь, он непременно должен был проходить мимо него потоком. Чтоб убедиться, точно ли преподобный возвратился, разбойник приходит к келье и видит там преподобного. Это удивило его. На вопрос, как, когда и каким путем возвращался он в свою келью, преподобный отвечал, что возвратился он обыкновенным путем чрез поток. Пораженный страхом, разбойник пал к ногам святого и, чистосердечно исповедав грех свой и посягательство на жизнь его, просил у него прощения и ходатайства пред Богом. Незлобивый старец простил разбойника, много говорил ему о покаянии и при содействии благодати Божией довел его до того, что он тогда же дал слово исправиться и, удалившись в один из монастырей, при Божией помощи сделался добрым и искусным монахом. А преподобный между тем, тронутый особенным о нем Промыслом Божиим, в течение семи лет неослабно подвизался в своем безмолвии, так что наконец слава добродетельной его жизни, по воле Божией, вызвала его из пустыни, ибо братия Филофеевской обители, лишившись игумена, убедительно просили преподобного заступить его место и быть для них отцом и настоятелем. Смиренный Дионисий сначала отказывался от предлагаемого достоинства, признавая себя слабым понести столь тяжкое бремя правления, но впоследствии, узнав, что на то есть воля Господня, оставил свое безмолвие ради спасения братий и вступил в должность настоятеля Филофеевской обители, которая тогда была в ведении болгар. По принятии правления обителью он прежде всего озаботился приведением ее в порядок. А чтобы поддержать источник продовольствия, сам лично отправился в Константинополь для испрошения милостыни, в чем и помог ему Господь в весьма удовлетворительной степени. Но так как среди пшеницы всегда бывают плевелы, то и в числе братства Филофеевской обители нашлись иноки, которые, теряя из виду собственное благо и пренебрегая обетами ангельского образа, начали роптать и жаловаться на преподобного Дионисия, поставляя ему в вину изменение некоторых обычаев прежней их жизни и строгость правил в отношении к церковной службе. Видя, что ропот этот не перестает, преподобный, свыкшийся с безмолвием и тишиной, а не смутами жизни, сложил с себя звание игумена и в сопутствии нескольких искренно преданных ему братий удалился в Веррию, где и поселился в ските преподобного Антония, состоявшего в то время только из двадцати иноков. Здесь по-прежнему проводил он жизнь в неусыпных трудах братского послушания и подавал собой пример подвижнического безстрастия и ангельской чистоты. Там обновил он храм Предтечи и для иноческого своего общества составил правила, сам исполняя в виду всех то, чему учил других. Вследствие сего многие из Веррии притекали к нему и, внимая сладким его беседам, оставляли мир и вручали себя мудрому его водительству на крестных стезях иноческого труда.

Тогда как преподобный заботился не только о пользах собственного своего скита, но и о спасении мирян, нарочно для сего посещая селения их и увещевая христиан к добродетельной жизни, – епископ Веррии отошел ко Господу. Сиротствующая паства, желая иметь у себя пастырем преподобного, обратилась к нему с убедительной и настоятельной просьбой принять жезл иерархического правления. Смиренный Дионисий сколько с своей стороны ни отказывался от этого высокого звания, считая себя недостойным, – просьбы не умолкали. Чтоб избавиться от докучливости людей, он просил их дать ему время на размышление и на узнание воли Божией. Народ успокоился, а между тем, при наступлении ночи, преподобный скрылся. Таким образом, кафедру Веррийской Церкви занял некто афинянин, именем Неофит, которого, впрочем, через год лишили оной, как не оправдавшего высокое свое достоинство жизнью. Чтобы снова не пал жребий свидетельства на преподобного и чтоб избавиться от молвы народной, преподобный удалился на Олимпийскую гору. Там в местечке, лежащем при подошве горы, разведал он через одного из поселян о положении Олимпа и, узнав, что на Олимпе есть места, чрезвычайно удобные для иноческого безмолвия, при помощи того человека достиг горнего места, где и поныне существует монастырь Святой Троицы, и, видя живописное положение и красоты тамошней пустынной природы, исполнился радости и веселья и сказал: остаюсь жить здесь, на горе, потому что она имеет все удобства для уединенной жизни! Таким образом, питаясь подаянием означенного селянина, преподобный погрузился в пустыню и провел в ней довольное время. Между тем, молва скоро разнеслась по окрестностям Олимпийских гор о сокровенном подвижнике. Вследствие сего один из иночествующих явился к преподобному и просил позволения остаться при нем, а потом нашлись и другие подражатели их жизни, и таким образом общество избранных умножилось до того, что преподобный поставлен был перед необходимостью выстроить кельи и церковь. Но там не дремал и враг, где возникал иноческий лик для славословия Божия: нашлись люди, которые дали знать владетелю того места, где поселился преподобный, по имени Сакку – агарянину, что в пределах его владения какой-то инок строит монастырь. Агарянин взбесился. Он тотчас явился в Лариссу к турецкому аге, в ведении коего состоял Олимп с его окрестностями, и, жалуясь на своеволие иноков, требовал, чтоб их предали суду, а между тем возникающий монастырь, как начатый без его позволения, уничтожили. Горько было преподобному, когда один из преданных ему, священник литохорийской деревни, известил его о начавшихся против него кознях. Чтобы дать место гневу, он со слезами удалился оттуда в место, называемое Загораора, почти +

Олимпу. Хотя и здесь нашел он не менее удобств для безмолвной жизни, как и на Олимпе, хотя и в этом месте слава подвижнической жизни окружила его множеством собравшихся иноков, но Бог призывал его на первое место к Олимпу и Своими судьбами устроил славное и торжественное туда возвращение следующим образом. – С того самого времени, как удалился преподобный с Олимпа вследствие неприязненных против него действий агарянина в окрестностях той горы случились чрезвычайная засуха и бездождие, так что жителям грозили голод и пагуба. К большей печали их налетела необычайная гроза и градом выбило фруктовые деревья, виноградники и нивы и даже повредило самые жилища. Громы разражались с необыкновенной силой; молнии сверкали ослепительно, поражая всех страхом и ужасом. Напрасно совершали молебствия и плакали: гнев Божий не утихал. Тогда все поняли причину своих бедствий. Сам агарянин, виновник изгнания преподобного Дионисия и братства его, ужаснулся и затрепетал, когда объяснили ему христиане, что Бог карает из-за святого отшельника. Наконец он решился послать от себя нарочных в сопутствии нескольких христиан с просьбой к преподобному, чтобы, не помня обид с его стороны, он возвратился на Олимп и продолжал там уединенную свою жизнь. Незлобивый старец был тронут смирением своего врага и снова погрузился в невозмутимую тишину олимпийский своих пустынь. С того времени подвижническая жизнь преподобного Дионисия текла спокойно. Чтоб чаще иметь в своей памяти святые иерусалимские места, он и на Олимпе один из возвышенных холмов назвал Елеонской горой; одно место – Голгофой, а другое – Вифанией, куда и удалялся для совершенного безмолвия и тайных молитв. Между тем, преподобный положил себе за правило подниматься на вершину Олимпа два раза в год для совершения Литургии, а именно 20 июля и 6 августа, когда мы празднуем Преображение Христа Спасителя. Там построил он и храм во имя пророка Илии, куда монахи каждогодно в день его памяти, т.е. 20 июля, ходят и доныне. За таким образом ангелоподобной его жизни слава следовала, как тень за телом, а потому братство его до того умножилось, что он должен был устроить для него обитель, что и исполнил, сам трудясь наравне с рабочими и питаясь только овощами. Теперь время сказать и о некоторых из чудес его.

По удалении Дионисия из обители принадлежащее ей место, весьма полезное и в том отношении, что там находилась пещера с живительным источником воды, занял пастух, устроил свой шалаш и скотный двор. Ученики преподобного напрасно просили его удалиться: пастух и слышать не хотел. Наконец преподобный возвратился и, узнав об этом насилии, кротко убеждал пастуха оставить обитель в покое и не отнимать достояния иноческого, но тот вместо повиновения досаждал старцу и знать его не желал. Тогда преподобный присовокупил: если есть воля Божия жить здесь инокам, то ты увидишь это… И несчастный пастух увидел следствия своего безрассудства. В тот же день, когда стада его рассыпались в пустынных пажитях вокруг монастыря, от скалы отторгся огромный камень и передавил значительную часть овец. Мало того: в стадах пастуха день от дня умножался падеж, так что в короткое время он лишился всех стад и сам впал в тяжкий недуг, от которого никакие обыкновенные средства не могли восставить его. Когда о его несчастье узнали соседи и выведали о причинах недуга – посоветовали ему обратиться к преподобному и просить у него прощения и исцеления. Больной так и сделал. Преподобный, тронутый страдальческим его положением, благословил его и, в течение седмицы питая братской трапезой, совершенно возвратил ему здравие.

В другой раз преподобному случилось быть в местечке, называемом Турия, для исповеди тамошних христиан, так как они питали чувство особенного благоговения и преданности к нему. В числе их был один отъявленный и давний враг сего Божественного Таинства, не только не исполнявший никогда этого христианского долга, но и насмехавшийся над всеми, кто исполнение его считал необходимым условием к очищению себя от скверн греховных. Узнав об этом несчастном, преподобный просил, чтоб убедили его придти к нему для беседы. Несчастный послушался. Но вместо того, чтоб принять с убеждением наставление святого старца в рассуждении Таинства исповеди, он начал отвергать пред ним силу исповеди, так что преподобный, сильно огорченный демонским его вольномыслием, строго изрек слова святого апостола Павла: «Так как ты развращаешь правые пути Господни и издеваешься над словами моими и над заповедями Христовыми, несчастный, то вот рука Господня на тебе и гнев без милости на доме твоем. Пусть чрез тебя уцеломудрятся и другие!» С этими словами преподобный оставил несчастного и удалился в свою пустыню. Суд Божий не замедлил. Едва только удалился преподобный, беззаконник впал со всем домом своим в недуг, от которого умерло его семейство, а сам он остался в жалком и страдальческом положении. Тогда некоторые из сродников его возвестили о нем святому и убедительно просили его придти и оказать помощь несчастному. Сострадательный старец не отрекся: он отправился в селение, но прежде, нежели прибыл к больному, этот несчастный испустил дух без христианского напутствия. Преподобный горько жалел о таком событии. Подобное сему случилось и в селении святой Екатерины. Входя однажды туда, преподобный видит безчинные игры и хороводы девиц с юношами. Сильно огорченный столь явными соблазнами и сатанинским торжеством разврата, блаженный приближается к толпе девиц и кротко говорит им: для чего вы, будучи девицами, так безстыдно играете с юношами, поете соблазительные песни, возбуждающие сладострастие и в вас, и в них, и забываете, что смерть и суд Божий близок к вам? Девицы смутились и молчали, кроме одной, которая, отличаясь от других особенным безстыдством, отвечала насмешливо: «Ах, вы, лжемонахи! Что тебе за нужда до нас? Знай себя. Сами-то живете вы дурно, а других учите целомудрию». – «Благословен Бог, устрояющий все на пользу! – строго произнес тогда старец, – чтоб и другие научились скромности, ты будешь примером того, как грозно карает Господь девическое безстыдство. Сказав это, он удалился. Вслед за этим на несчастную девицу, прежде чем она дошла до дома отца своего, вдруг напал бес: испуская пену, она билась о землю и была в самом жалком положении. Пораженные такой нечаянностью родители ее не знали, что с ней происходит. Тогда одна из подруг несчастной, бывшая свидетельницей ее безстыдства пред святым старцем, рассказала им о случившемся. Вследствие сего они отыскали преподобного и, припадая к стопам его, смиренно просили за свою несчастную дочь. Незлобивый старец был тронут слезами их и, помолившись, исцелил бесноватую, а она в благодарность Господу Богу за такое милосердие посвятила Ему свое девство и кончила жизнь в покаянии.

Монах в Веррии, знавший несколько грамоту, случайно увидел гадательную книгу и, с любопытством разбирая тайны сатанинского гадания, невольно проникся доверием к ним. Это не прошло ему даром: в следующую ночь он увидел пред собой эфиопа исполинского роста, который говорил:

– Ты меня призывал, и вот я. Что тебе угодно – все исполню, только поклонись мне.

– Господу Богу моему покланяюсь и Тому единому служу, – отвечал инок, угадывая, кто этот эфиоп.

– Так ты не кланяешься мне? Для чего же и призывал меня, позволяя себе чтение гадательных моих тайн?

С этим словом сатана дал сильную пощечину иноку и исчез. Чувство боли и страха пробудило инока: щека его распухла и почернела так, что страшно было посмотреть на нее. С каждым днем боль усиливалась и безобразила инока – от опухоли наконец не видно стало и глаз. Осведомившись о причине столь странной болезни, знакомые инока дали знать об этом преподобному Дионисию, который тотчас явился и, по совершении молитвы к Богу и Божией Матери, помазал елеем больное место. Инок тотчас исцелел и прославил Бога.

Одна старушка-вдова впала в болезнь и изъявила преподобному желание облечься пред смертью, которой чаяла, в ангельский образ. «Не бойся, старица, – отвечал ей божественный Дионисий, – по принятии образа иноческого ты будешь жить еще 12 лет». Так и было, как предсказал боговдохновенный старец. Другая женщина имела единственного сына, который по чувству особенного сердечного влечения удалился на Олимп и там от преподобного принял пострижение, а потом, желая видеть свою мать, с благословения старческого явился к ней. Образ иноческий, который принял юноша от руки преподобного, сильно смутил несчастную. В порыве сердечного негодования на поступок сына она сорвала с него камилавку и, попирая ее ногами, требовала, чтоб сын ее по-прежнему одевался в мирские одежды. Бедный сын повиновался. Чрез несколько дней после сего пришел в то селение святой; в числе прочих подошла к нему и та жена; приблизилась поцеловать руку его.

– Не приближайся ко мне, несчастная, дерзновенно поправшая ангельский образ, надеясь иметь сына помощником в старости своей, – строго сказал ей старец, – ты увидишь, что завтра умрет он злой смертью; наслаждайся же следствиями твоего безрассудства и дерзости! И действительно, на другой день сын ее сорвался с высокого дерева и, по предсказанию преподобного, испустил дух. Другая старица, из деревни Платарийской, по имени Эгина, увидевши святого, сказала ему:

– Не могу более работать по старости моей и пропитывать себя; попроси Господа, чтобы Он упокоил меня.

– Не скорби, – отвечал преподобный, – ты сегодня умрешь. Вот тебе три сребреника на погребение.

Так и случилось. Старица внезапно занемогла и, передавши слова преподобного собравшимся к ней соседям, мирно вздохнула в последний раз.

Но наконец так много чудодействовавший и имевший дар предведения, много пострадавший от злых людей, особенно от агарян, божественный Дионисий и сам приблизился к исходу своему от времени в вечность, от земли – в обители Отца Небесного. Находясь в монастыре Димитриадском, когда братия читали полунощницу, преподобный, совершенно уже изнемогший силами, присел немного отдохнуть (это было в январе). По окончании полунощницы служащий иеромонах подошел к преподобному и, полагая, что он погрузился в сон, тихонько тронул его. Болезненный старец не дал ответа, а тот снова прикоснулся к нему и почувствовал, что тело его безжизненно, и только слабое дыхание проявляло еще не отлетевшую душу его. Пока окружавшие заботились о предсмертном положении старца, он вдруг произнес:

– Слава Тебе, Боже, слава Тебе! Благодарю Тебя, Владычица, за Твою милость.

На вопрос братии, как он чувствует себя, святой Дионисий слабым голосом сказал, что душа его была уже вне тела и он готов был явиться к Богу, но, чувствуя еще необходимость в покаянии, просил Владычицу дать на то время, и вот молитва его услышана.

– Ведите же меня на Олимп, – сказал он, – потому что там должен я умереть.

Желание его было исполнено. Впрочем, он не хотел окончить последние дни свои в устроенной им киновии, а просил проводить его на Голгофскую скалу, устроенную им в память палестинской Голгофы, и там собравшимся братьям объявил, что время его отшествия к Богу уже наступило. Плач и слезы иноков о разлуке с ним сильно потрясли старческое сердце. Передав им в прощальной беседе необходимые условия к достижению Царствия Божия, святой Дионисий распустил братию и оставил при себе только двух учеников. Через три дня после сего он удалился в свой олимпийский Елеон, чрезвычайно безмолвный и пустынный, но скончался в низинной своей пещере, близ киновии, где первоначально жил по прибытии на Олимп. Чрезвычайно трогателен последний предсмертный завет преподобного к братии: «Живите по уставу Святой Горы, – говорил умирающий старец, – и подвизайтесь по возможности и силам, и Господь не оставит вас. Питайте друг к другу любовь, лобызайте странническую жизнь, смирение, молчание, молитву; посты, преданные нам святыми отцами, храните строго; всего же более берегитесь демонского самочиния и непокорности: самочиние горше всего! Кто в киновии будет иметь какую-нибудь собственность – деньги или одежды, такового изгоняйте, как нечистую овцу, могущую заразить и прочих. Как можно чаще исповедуйте свои помыслы, зная, что кто скрывает их от духовника, тот позволяет гнездиться в душе своей демонам. Если случится между кем неприязнь – примиряйтесь прежде захождения солнца, как повелевает Господь. Берегитесь праздности. Кто может и не работает, того по заповеди Апостола (2 Сол. 3, 10) не следует допускать к трапезе, а кто имеет надобность идти из монастыря, тот пусть сказывает о том игумену. Если позволит он, хорошо, а кто уйдет тайно, на его душе грех и он сам виновен в своей погибели. Изнемогающего терпите и исправляйте, как свой собственный член; сходок по кельям да избавит Бог, а особенно да не входит никто в связь с молодыми. Венец же всего – любовь к Богу. Если исполните завет мой – милостив Бог – наградой за то будет Царствие Его. Если удостоюсь дерзновения пред Богом, и я с своей стороны не оставлю вас. А это узнаете из того, если со многими трудами и потом устроенные мной монастыри придут в совершенство. Видя сие, знайте, что я получил дерзновение пред Богом ходатайствовать о вас». В заключение он помолился о своих духовных чадах, благословил их и вслед за тем чрез несколько дней, а именно 24 января, мирно отошел ко Господу. Святое тело его было погребено в церковном притворе, устроенном собственными его руками, а впоследствии, чрез несколько лет, оно было открыто. Неизъяснимое благоухание поныне остается явным свидетельством благодатного проявления славы, венец которой в светлости святых преподобный Дионисий приял от десницы Бога, прославляющего славящих Его. Аминь.

Краткое житие преподобного Дионисия, архимандрита Радонежского

Пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий, уро-же-нец г. Рже-ва, млад-ший совре-мен-ник пер-во-го рус-ско-го пат-ри-ар-ха Иова, ро-дил-ся во вто-рой по-ло-вине XVI ве-ка. По-лу-чив мо-на-стыр-ское вос-пи-та-ние и ра-но остав-шись си-ро-той, Ди-о-ни-сий при-нял по-стриг и вско-ре был по-став-лен на-сто-я-те-лем Ста-риц-ко-го Успен-ско-го мо-на-сты-ря. Са-мо-зва-нец со-слал свя-ти-те-ля Иова в Ста-ри-цу. Пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий встре-тил его с по-че-том, по-до-ба-ю-щим свя-ти-тель-ско-му са-ну.

В 1610 г. ар-хи-манд-рит Ди-о-ни-сий стал на-сто-я-те-лем Тро-и-це-Сер-ги-е-вой Лав-ры. Это про-изо-шло в смут-ное вре-мя. Лав-ра бы-ла в оса-де. Пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий воз-гла-вил ор-га-ни-за-цию обо-ро-ны. На-ря-ду с ке-ла-рем Лав-ры Ав-ра-ами-ем Па-ли-цы-ным пре-по-доб-ный стал ав-то-ром воз-зва-ний к рус-ско-му на-ро-ду, вско-лых-нув-ших осво-бо-ди-тель-ное дви-же-ние.

Ав-то-ри-тет Ди-о-ни-сия был очень ве-лик. Ему был по-лу-чен непро-стой труд по ис-прав-ле-нию бо-го-слу-жеб-ных книг. К несча-стью, бы-ли у пре-по-доб-но-го и вра-ги. Они вос-поль-зо-ва-лись воз-мож-но-стью об-ви-нить прп. Ди-о-ни-сия в ис-ка-же-нии пе-ре-во-дов бо-го-слу-же-ния (в част-но-сти, об-ря-да Кре-ще-ния). Пре-по-доб-ный был под-верг-нут аре-сту и пыт-кам. Од-на-ко он все ис-пы-та-ния сно-сил со сми-ре-ни-ем и стой-ко-стью. Лишь воз-вра-ще-ние из пле-на пат-ри-ар-ха Фила-ре-та и при-езд Иеру-са-лим-ско-го пат-ри-ар-ха поз-во-ли-ли пе-ре-смот-реть при-го-вор Ди-о-ни-сия. Ди-о-ни-сий был пол-но-стью оправ-дан. Скон-чал-ся прп. Ди-о-ни-сий 12 мая 1633 го-да. Вся его жизнь бы-ла об-раз-цом мо-на-ше-ско-го слу-же-ния.

Полное житие преподобного Дионисия, архимандрита Радонежского

Пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий Ра-до-неж-ский ро-дил-ся в г. Рже-ве Твер-ской гу-бер-нии. Во Свя-том Кре-ще-нии ему бы-ло на-ре-че-но имя Да-вид. В Ка-шин-ском уез-де Твер-ской гу-бер-нии есть се-ло Зоб-ни-но; ве-ро-ят-но, ро-ди-те-ли пре-по-доб-но-го Фе-о-дор и Иули-а-ния про-ис-хо-ди-ли из это-го се-ла, от на-зва-ния ко-то-ро-го и по-лу-чи-ли свою фа-ми-лию - Зоб-ни-нов-ские. Еще во дни дет-ства Да-ви-да ро-ди-те-ли пе-ре-се-ли-лись в со-сед-ний го-род Ста-ри-цу, где отец при-нял ста-рей-шин-ство над ям-ской сло-бо-дой. Ино-ки оби-те-ли Ста-риц-кой Гу-рий и Гер-ман, нау-чив-шие гра-мо-те от-ро-ка, рас-ска-зы-ва-ли о доб-ро-де-тель-ном жи-тии его. С юных лет от-ли-чал-ся он доб-ро-той, кро-то-стью и лю-бо-вью к чте-нию свя-щен-ных книг, имел сми-ре-ние и про-сто-ту сер-деч-ную свы-ше обы-чая че-ло-ве-че-ско-го. Пре-небре-гая дет-ски-ми иг-ра-ми, в стра-хе Бо-жи-ем при-леж-но вни-мал уче-нию и со-блю-дал в серд-це сво-ем рев-ность к до-бро-де-те-лям. Его ду-хов-ный отец, по име-ни Гри-го-рий, ди-вил-ся его сми-ре-нию и креп-ко-му ра-зу-му, ибо внут-рен-ни-ми оча-ми про-зрел име-ю-щую в нем быть бла-го-дать Свя-та-го Ду-ха и не раз го-во-рил сво-им ду-хов-ным де-тям: «По-смот-ри-те, ча-да, на се-го сы-на мо-е-го по ду-ху, ко-то-рый и сам бу-дет ог-нем ду-хов-ным для мно-гих».

Мно-го тер-пел юный Да-вид оскорб-ле-ний от сверст-ни-ков ра-ди сво-е-го сми-ре-ния, да-же и са-мые уда-ры, как ино-гда слу-ча-лось от буй-ных де-тей, ко-то-рые до-са-до-ва-ли, что он не хо-чет раз-де-лить с ни-ми игр. Но он все пе-ре-но-сил с кро-то-стью и ста-рал-ся по воз-мож-но-сти от них укло-нять-ся, имея непре-стан-но в устах сво-их имя Бо-жие. Ко-гда на-учил-ся гра-мо-те и до-стиг со-вер-шен-но-го воз-рас-та, по-нуж-де-ни-ем ро-ди-те-лей, хо-тя и про-тив же-ла-ния, дол-жен был всту-пить в брак. За свое бла-го-че-стие был ра-но удо-сто-ен са-на свя-щен-ни-че-ско-го и опре-де-лен в цер-ковь Бо-го-яв-ле-ния в се-ле Ильин-ском, при-над-ле-жав-шем Ста-риц-кой оби-те-ли, за 12 верст от го-ро-да. Но через 6 лет скон-ча-лась же-на его Вас-са и двое сы-но-вей-ма-лю-ток Ва-си-лий и Кос-ма. То-гда уже он, сво-бод-ный от мир-ских за-бот, оста-вил дом свой, при-шел в Ста-ри-цу, при-нял мо-на-ше-ство с име-нем Ди-о-ни-сия в оби-те-ли Бо-го-ма-те-ри, под-ви-за-ясь о сво-ем спа-се-нии.

Го-ря-чо лю-бил Ди-о-ни-сий книж-ное уче-ние. И слу-чи-лось ему од-на-жды быть в Мос-кве для цер-ков-ной по-тре-бы. И во-шел он на торг, где про-да-ва-лись кни-ги. Некто из быв-ших на тор-гу, взи-рая на юность и бла-го-леп-ное ли-цо его, по-мыс-лил о нем лу-ка-вое и стал дер-зост-но оскорб-лять его сло-ва-ми, го-во-ря: «За-чем ты здесь, мо-нах?» Но не сму-тил-ся инок и не озло-би-лось серд-це его; воз-дох-нув из глу-би-ны ду-ши, крот-ко ска-зал оскор-би-те-лю. «Да, брат, я точ-но та-кой греш-ник, как ты ду-ма-ешь обо мне. Бог те-бе обо мне от-крыл, ибо ес-ли я был ис-тин-ный инок, то не ски-тал-ся бы по тор-жи-щу меж-ду мир-ски-ми людь-ми, а си-дел бы у се-бя в кел-лии. Про-сти ме-ня греш-на-го, Бо-га ра-ди». Уми-ли-лись пред-сто-яв-шие, вни-мая крот-ким и сми-рен-ным его ре-чам, и об-ра-ти-лись с него-до-ва-ни-ем на оскор-би-те-ля дерз-ко-го, на-зы-вая его невеж-дою. «Нет, бра-тия, - го-во-рил им инок Ди-о-ни-сий, - не он невеж-да, а я; он же по-слан мне от Бо-га на мое утвер-жде-ние и прав-ди-вы ре-чи его, чтобы впредь мне не ски-тать-ся по се-му тор-жи-щу, но си-деть в кел-лии». То-гда уж и сам оскор-би-тель усты-дил-ся и хо-тел про-сить про-ще-ния за свою дер-зость, но инок скрыл-ся. Это был пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий, то-гда каз-на-чей Ста-риц-ко-го Успен-ско-го мо-на-сты-ря. В 1605 го-ду по-свя-щен он был в ар-хи-манд-ри-ты Ста-риц-ко-го Успен-ско-го мо-на-сты-ря.

Вско-ре по вступ-ле-нии Ди-о-ни-сия в долж-ность на-сто-я-те-ля при-ве-зен был в Ста-риц-кую оби-тель низ-вер-жен-ный по во-ле пер-во-го са-мо-зван-ца пат-ри-арх Иов. Хо-тя Дио-ни-сию бы-ло при-ка-за-но со-дер-жать Иова как мож-но стро-же, «в озлоб-ле-нии скорб-ном», но свя-той с лю-бо-вью при-нял свер-жен-но-го пат-ри-ар-ха и стал во всем ис-пра-ши-вать у него на-став-ле-ний и при-ка-за-ний, ста-ра-ясь успо-ко-ить невин-но-го стра-даль-ца. Пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий вме-сте с мит-ро-по-ли-том Кру-тиц-ким Па-ф-ну-ти-ем и Твер-ским ар-хи-епи-ско-пом Фео-к-ти-стом по-хо-ро-нил его в сво-ей оби-те-ли в 1607 го-ду.

Ду-хов-ное об-ще-ние ар-хи-манд-ри-та Ди-о-ни-сия со свя-тей-шим пат-ри-ар-хом Иовом, мож-но пред-по-ла-гать, бы-ло ви-ною и бла-го-склон-но-го к пре-по-доб-но-му рас-по-ло-же-ния свя-тей-ше-го пат-ри-ар-ха . На него ча-сто ука-зы-вал пат-ри-арх, ди-вясь его ра-зу-му: «По-смот-ри-те на ар-хи-манд-ри-та Ста-риц-ко-го, как он под-ви-за-ет-ся; ни-ко-гда он от со-бор-ной церк-ви не от-лу-ча-ет-ся, и на цар-ских со-бра-ни-ях он же все-гда тут». И в смут-ное вре-мя пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий был бли-жай-шим по-мощ-ни-ком свя-ти-те-ля Ер-мо-ге-на, неот-луч-но на-хо-дясь при нем, да и царь имел в Ди-о-ни-сии од-но-го из рев-ност-ных за-щит-ни-ков пре-сто-ла.

Од-на-жды при-вер-жен-цы ли-тов-ские и мос-ков-ские зло-деи, схва-тив свя-тей-ше-го пат-ри-ар-ха Ер-мо-ге-на, со вся-ки-ми ру-га-тель-ства-ми по-влек-ли его на лоб-ное ме-сто; од-ни тол-ка-ли его, дру-гие бро-са-ли пес-ком в ли-цо и на чест-ную гла-ву, иные же, схва-тив за пер-си, дерз-но-вен-но по-тря-са-ли, и ко-гда все про-чие тре-пе-та-ли, один лишь Ди-о-ни-сий в та-кой бе-де ни на шаг не от-сту-пал от пат-ри-ар-ха, но стра-дал вме-сте с ним и всех с горь-ки-ми сле-за-ми уве-ще-вал, чтобы пе-ре-ста-ли от та-ко-го дерз-ко-го бес-чин-ства, как о том за-сви-де-тель-ство-ва-ли мно-гие из са-мо-вид-цев.

В 1610 го-ду пат-ри-арх Ер-мо-ген пе-ре-вел ар-хи-манд-ри-та Ди-о-ни-сия на ме-сто на-стоя-те-ля Тро-иц-кой Лав-ры, ко-то-рая еще не опра-ви-лась по-сле оса-ды по-ля-ков и нуж-да-лась в хо-ро-шем бла-го-устро-и-те-ле.

Ве-ли-ко и силь-но бы-ло имя пре-по-доб-но-го Сер-гия в то вре-мя. Его ува-жа-ли и бо-я-лись са-мые вра-ги оте-че-ства, по-ля-ки и вся-ко-го ро-да во-ры. И ес-ли, бы-ва-ло, ко-го эти недоб-рые лю-ди оста-но-вят в до-ро-ге и он ска-жет-ся Сер-ги-е-вым, то-го про-пус-ка-ли без вре-да. Слу-чи-лось пре-по-доб-но-му Ди-о-ни-сию воз-вра-щать-ся из Яро-слав-ля с од-ним бо-яри-ном. До-ро-га же бы-ла то-гда опас-ная, и мно-го про-ли-ва-лось кро-ви от вар-вар-ских лю-дей. По-се-му ар-хи-манд-рит Ди-о-ни-сий сго-во-рил-ся с сво-и-ми спут-ни-ка-ми на-зы-вать-ся Сер-ги-е-вы-ми. «Ес-ли, - го-во-рил он, - по-едем мы до-ро-гою про-сто, та огра-бят нас во-ров-ские лю-ди и да-же убьют; а ес-ли бу-дем на-зы-вать-ся име-нем чу-до-твор-ца Сер-гия, то спа-сем-ся». Не знал он еще, что он уже, дей-стви-тель-но, стал «Сер-ги-е-вым», ибо был на-зна-чен в оби-тель чу-до-твор-ца в на-сто-я-те-ли. Так про-еха-ли они мно-гие опас-ные ме-ста. Не до-ез-жая Лав-ры, встре-тил их слу-жи-тель Тро-иц-кий и спро-сил: «Ка-кая власть едет?» Они от-ве-ча-ли: «Тро-и-це-Сер-ги-е-ва мо-на-сты-ря стар-цы, едем из мо-на-стыр-ских сел». Но тот, зная всех сво-их стар-цев, не по-ве-рил и спро-сил: «Не Ста-риц-кий ли это ар-хи-манд-рит, к ко-то-ро-му я по-слан с гра-мо-та-ми от са-мо-держ-ца и пат-ри-ар-ха?». И вру-чил Ди-о-ни-сию гра-мо-ты, из ко-их пре-по-доб-ный узнал о сво-ем но-вом на-зна-че-нии и по-спе-шил в Моск-ву. Изу-мил-ся судь-бам Бо-жи-им пре-по-доб-ный Дио-ни-сий и про-лил обиль-ные сле-зы: ибо ему и на мысль не при-хо-ди-ло то, что по во-ле Бо-жи-ей при-шло на серд-це свя-тей-ше-му пат-ри-ар-ху и бла-го-вер-но-му ца-рю. И это был, мож-но ска-зать, по-след-ний дра-го-цен-ный дар их, ко-то-рым обла-го-де-тель-ство-ва-ли они Рос-сию, по-ста-вив из-бран-но-го от лю-дей Бо-жи-их на та-кую сту-пень, с вы-со-ты ко-ей мог за-щи-щать зем-ную свою ро-ди-ну в тяж-кую го-ди-ну ее бед-ствий.

Воз-дав бла-го-да-ре-ние ца-рю и свя-ти-те-лю за их из-бра-ние, Ди-о-ни-сий по-спе-шил воз-вра-тить-ся в Лав-ру Сер-ги-е-ву, толь-ко что осво-бо-див-шу-ю-ся от оса-ды ли-тов-ской и про-слав-лен-ную сим бес-смерт-ным по-дви-гом. Его са-мо-го ожи-дал ве-ли-кий по-двиг со-дей-ство-вать вме-сте с рев-ност-ным ке-ла-рем Ав-ра-ами-ем Па-ли-цы-ным осво-бож-де-нию уже не од-ной Лав-ры, но все-го цар-ства, и два-дцать три го-да под-ви-зал-ся он о спа-се-нии сво-е-го ста-да в непре-стан-ной мо-лит-ве и по-ще-нии.

Ужас-ное и тяж-кое то бы-ло вре-мя для Рус-ской зем-ли - вре-мя, ко-то-рое рус-ский на-род в сво-ей па-мя-ти про-звал «ли-хо-ле-тьем». Москва бы-ла в ру-ках по-ля-ков. На-род стра-дал от звер-ства поль-ских и ка-зац-ких ша-ек. Тол-пы рус-ских лю-дей обо-е-го по-ла, на-гие, бо-сые, из-му-чен-ные, бе-жа-ли к Тро-иц-кой оби-те-ли, как к един-ствен-ной, вы-дер-жав-шей на-пор вра-гов, на-деж-ной за-щи-те. Од-ни из них бы-ли изуро-до-ва-ны ог-нем, у иных вы-рва-ны на го-ло-ве во-ло-сы; мно-же-ство ка-лек ва-ля-лось по до-ро-гам; у тех бы-ли вы-ре-за-ны рем-ни ко-жи на спине, у дру-гих от-се-че-ны ру-ки и но-ги, у иных бы-ли сле-ды ожо-гов на те-ле от рас-ка-лен-ных кам-ней. Все-ми пу-тя-ми стре-ми-лись бег-ле-цы к до-му Жи-во-на-чаль-ной Тро-и-цы, и не бы-ло чис-ла сле-зам; из-му-чен-ные, из-ло-ман-ные про-си-ли от-цов ду-хов-ных. Вся оби-тель Свя-той Тро-и-цы пре-ис-пол-ни-лась уми-рав-ши-ми от на-го-ты, гла-да и ран; не толь-ко по мо-на-сты-рю ле-жа-ли они, но и в сло-бо-дах, и в де-рев-нях, и по до-ро-гам, так что невоз-мож-но бы-ло всех ис-по-ве-дать и при-об-щить Свя-тых Та-ин.

Ви-дя сие, ар-хи-манд-рит Ди-о-ни-сий ре-шил-ся упо-тре-бить на доб-рое де-ло всю мо-на-стыр-скую каз-ну. Со сле-за-ми мо-лил он ке-ла-ря, и каз-на-чея, и всю бра-тию, чтобы со-бо-лез-но-ва-ли и со-стра-да-ли несчаст-ным во всех их нуж-дах. «Лю-бовь хри-сти-ан-ская, - го-во-рил он, - во вся-кое вре-мя по-мо-га-ет нуж-да-ю-щим-ся, тем бо-лее на-доб-но по-мо-гать в та-кое тяж-кое вре-мя». Ке-ларь и бра-тия со слу-га-ми от-ве-ча-ли с гру-стью без-на-деж-но: «Кто, отец ар-хи-манд-рит, в та-кой бе-де с ра-зу-мом со-бе-рет-ся? Ни-ко-му тут невоз-мож-но про-мыс-лить, кро-ме Еди-но-го Бо-га». Но Ди-о-ни-сий со мно-гим ры-да-ни-ем опять го-во-рил: «В та-ких-то ис-ку-ше-ни-ях и нуж-на твер-дость. От оса-ды боль-шой Бог из-ба-вил нас мо-лит-ва-ми Вла-ды-чи-цы на-шей и ве-ли-ких чу-до-твор-цев, а ныне за ле-ность на-шу и за ску-пость мо-жет нас и без оса-ды сми-рить и оскор-бить». Уми-ли-лись от пла-ча его ке-ларь, и бра-тия, и слу-ги и ста-ли про-сить со-ве-та в сво-ем недо-уме-нии. Ди-о-ни-сий так на-чал мо-лить всех: «По-ка-жи-те в этом ми-лость свою, го-су-да-ри мои, ке-ларь и каз-на-чей, и вся бра-тия свя-тая! По-жа-луй-те, ме-ня по-слу-шай-те: ви-де-ли все, что Москва в оса-де, а лю-ди ли-тов-ские во всю зем-лю рас-сы-па-лись, у нас же в мо-на-сты-ре лю-дей хо-тя и мно-го, но ма-ло рат-ных и уме-ю-щих, и те по-ги-ба-ют от цин-ги, от го-ло-да и от ран; мы, го-су-да-ри, обе-ща-ли в ино-че-стве уме-реть, уме-реть, а не жить. Ес-ли в та-ких бе-дах не бу-дет у нас рат-ных лю-дей, то что бу-дет? Итак, что у нас есть хлеб ржа-ной и пше-ни-ца и ква-сы в по-гре-бе, все от-да-дим, бра-тии, ра-не-ным лю-дям, а са-ми бу-дем есть хлеб ов-ся-ный, без ква-са, с од-ной во-дой, и не умрем. Пусть каж-дый де-ла-ет все, что мо-жет, для дру-гих, а дом Свя-той Тро-и-цы и ве-ли-ких чу-до-твор-цев не за-пу-сте-ет, ес-ли толь-ко ста-нем мо-лить Гос-по-да на-ше-го, чтобы по-дал нам ра-зум». При-я-тен был всем со-вет сей и тверд, слез его ра-ди.

И вот за-ки-пе-ла де-я-тель-ность. Пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий по-сы-лал мо-на-хов и мо-на-стыр-ских слуг под-би-рать несчаст-ных по окрест-но-стям, при-во-зить в мо-на-стырь и ле-чить. Преж-де все-го, по бла-го-сло-ве-нию ар-хи-манд-ри-та Ди-о-ни-сия, на-ча-ли мо-на-стыр-ской каз-ной стро-ить до-ма де-ре-вян-ные для бо-ля-щих и бес-при-ют-ных, и на-шлись для них вра-чи. И по-ве-ле-но бы-ло рат-ных лю-дей ле-чить и успо-ка-и-вать их луч-шей доб-рой пи-щей брат-ской. В то вре-мя мо-лит-ва-ми Ди-о-ни-сия бы-ло умно-же-ние му-ки в хлебне ра-ди ве-ли-ко-го чу-до-твор-ца Сер-гия. Во все сие вре-мя не пла-кал, не про-сил се-бе ми-ло-сти у се-го ве-ли-ко-го све-тиль-ни-ка; все со сми-рен-но-муд-ри-ем вку-ша-ли толь-ко немно-го ов-ся-но-го хле-ба, и то од-на-жды в день, а в сре-ду и пя-ток во-все ни-че-го не ели.

«Я и сам, греш-ный, - пи-шет со-бор-ный клю-чарь Иоанн, - сколь-ко на па-мя-ти мо-ей по-стри-гал, при-ча-щал и по-гре-бал вме-сте с бра-том мо-им Си-мо-ном: до че-ты-рех ты-сяч по-греб-ли мы мерт-ве-цов и, как те-перь пом-ню, что в один день по-хо-ро-ни-ли в сру-бе на Кле-мен-тье-ве, у Ни-ко-лы Чу-до-твор-ца, 960 че-ло-век, да в дру-гом убо-гом до-ме - 640, и на Те-рен-тье-вой ро-ще - 450. Со свя-щен-ни-ком Иоан-ном хо-ди-ли мы по окрест-ным сло-бо-дам и, по во-ле Ди-о-ни-си-е-вой, со-счи-та-ли, что в 30 недель по-греб-ли бо-лее трех ты-сяч, да зи-мою и вес-ною по-гре-бал я вся-кий день тех, ко-то-рые не хо-те-ли быть по-ло-же-ны в убо-гих до-мах, и еже-днев-но слу-ча-лось до ше-сти и бо-лее по-хо-рон, а в од-ной мо-ги-ле ни-ко-гда не кла-ли по од-но-му че-ло-ве-ку, но не ме-нее трех, а ино-гда и до пят-на-дца-ти; все сии бе-ды про-дол-жа-лись пол-то-ра го-да».

По бла-го-сло-ве-нию св. Ди-о-ни-сия, как ско-ро об-ре-та-ли об-на-жен-но-го мерт-ве-ца, тот-час по-сы-ла-лось все нуж-ное для по-гре-бе-ния; при-ста-вы ез-ди-ли на ко-нях по ле-сам смот-реть, чтобы зве-ри не съе-ли за-му-чен-ных от вра-гов, и ес-ли еще кто был жив, при-во-зи-ли в стран-но-при-им-ни-цы, а ко-то-рые уми-ра-ли, тех ху-дые одеж-ды раз-да-ва-ли бед-ным: жен-щи-ны ши-ли и мы-ли бес-пре-стан-но ру-баш-ки и са-ва-ны, за что их до-воль-ство-ва-ли из мо-на-сты-ря одеж-дой и пи-щей. Ке-лей-ник Ди-о-ни-сия ста-рец До-ро-фей днем и но-чью раз-но-сил от него боль-ным и ра-не-ным по-ло-тен-ца и день-ги. Та-кое по-со-бие Лав-ра ока-зы-ва-ла страж-ду-щим все вре-мя, по-ка Москва бо-ро-лась с по-ля-ка-ми. Ке-ларь Си-мон по-ла-га-ет, что за это вре-мя од-них умер-ших бы-ло бо-лее 7 000 и до 500 остав-ших-ся при Лав-ре в раз-ных служ-бах: мож-но по это-му су-дить, как ве-ли-ко бы-ло чис-ло всех, вос-поль-зо-вав-ших-ся по-со-би-я-ми от оби-те-ли.

Ес-ли пра-вед-ным су-дом Гос-подь и на-ка-зал нас во вре-мя оса-ды, за-ме-ча-ет пи-са-тель жи-тия, то не обо-га-тил ли нас по-том су-гу-бо Сво-ею бла-го-да-тью, как это ви-ди-мо ныне всем че-ло-ве-кам. Сколь-ки-ми бо-гат-ства-ми рас-ши-рил Он и укра-сил се-ле-ние сла-вы Сво-ей, оби-тель Пре-свя-той Тро-и-цы, мо-лит-ва-ми ве-ли-ко-го чу-до-твор-ца Сер-гия. Гос-подь вос-ста-вил, как неко-гда Иоси-фа на про-корм-ле-ние Егип-та и То-вию пра-вед-но-го в Ва-ви-лоне, се-го див-но-го му-жа Ди-о-ни-сия, через ко-то-ро-го мно-гие спо-до-би-лись по-лу-чить бла-гой ко-нец с на-пут-стви-ем.

Но это-го бы-ло ма-ло для свя-той ду-ши Ди-о-ни-сия: его лю-бя-щее серд-це то-ми-лось стра-да-ни-я-ми всей Рус-ской зем-ли. Ве-ли-кий имел он по-двиг, усерд-но мо-лясь о из-бав-ле-нии цар-ству-ю-ще-го гра-да; во все пол-то-ра го-да, ко-гда бы-ла в оса-де Москва, непре-стан-но и в церк-ви Бо-жи-ей, и в кел-лии с ве-ли-ким пла-чем сто-ял он на мо-лит-ве. И в 1611-1612 гг. в кел-лии ар-хи-манд-ри-та со-би-ра-ют-ся ско-ро-пис-цы и пе-ре-пи-сы-ва-ют по-сла-ния Ди-о-ни-сия и его ке-ла-ря Ав-ра-амия Па-ли-цы-на. Гра-мо-ты сии в Ря-зань, в Пермь с уез-да-ми, и в Яро-славль, и в Ниж-ний Нов-го-род, кня-зю Ди-мит-рию По-жар-ско-му и Кось-ме Ми-ни-ну, и в по-ни-зов-ские го-ро-да, кня-зю Ди-мит-рию Тру-бец-ко-му и к За-руц-ко-му под Моск-ву, и в Ка-зань к стро-и-те-лю Ам-фи-ло-хию, и мно-го бы-ло в тех гра-мо-тах бо-лез-но-ва-ния Ди-о-ни-си-е-ва о всем го-су-дар-стве Мос-ков-ском. «Пра-во-слав-ные хри-сти-ане, - пи-са-лось в этих по-сла-ни-ях сми-рен-ны-ми ино-ка-ми, доб-лест-ны-ми сы-на-ми оте-че-ства, при-зы-ва-ю-щи-ми рус-ский на-род к брат-ско-му еди-но-ду-шию и к за-щи-те разо-ря-е-мой вра-га-ми род-ной зем-ли, - вспом-ни-те ис-тин-ную пра-во-слав-ную ве-ру и по-ка-жи-те по-двиг свой, мо-ли-те слу-жи-лых лю-дей, чтобы быть всем пра-во-слав-ным в со-еди-не-нии и стать со-об-ща про-тив пре-да-те-лей хри-сти-ан-ских (из-мен-ни-ков оте-че-ству) и про-тив веч-ных вра-гов хри-сти-ан-ства - поль-ских и ли-тов-ских лю-дей! Са-ми ви-ди-те, ка-кое ра-зо-ре-ние учи-ни-ли они в Мос-ков-ском го-су-дар-стве. Где свя-тые церк-ви Бо-жии и Бо-жии об-ра-зы? Где ино-ки, се-ди-на-ми цве-ту-щие, ино-ки-ни, доб-ро-де-те-ля-ми укра-шен-ные? Не все ли до кон-ца ра-зо-ре-но и по-ру-га-но злым по-ру-га-ни-ем? Не по-ща-же-ны ни стар-цы, ни мла-ден-цы груд-ные... Ес-ли же есть и недо-воль-ные в ва-ших пре-де-лах, то Бо-га ра-ди от-ло-жи-те все сие на вре-мя, чтобы вам всем еди-но-душ-но по-стра-дать для из-бав-ле-ния пра-во-слав-ной ве-ры, по-ка-мест еще вра-ги не на-нес-ли ка-ко-го-ли-бо уда-ра бо-ярам и во-е-во-дам. Ес-ли мы при-бег-нем к Пре-щед-ро-му Бо-гу и Пре-чи-стой Бо-го-ро-ди-це и ко всем свя-тым и обе-ща-ем-ся со-об-ща со-тво-рить наш по-двиг, то Ми-ло-сти-вый Вла-ды-ка, Че-ло-ве-ко-лю-бец, от-вра-тит пра-вед-ный Свой гнев и из-ба-вит нас от лю-той смер-ти и ла-тин-ско-го по-ра-бо-ще-ния. Сми-луй-тесь и мо-ли-тесь! Но немед-ля со-тво-ри-те де-ло из-бав-ле-ния хри-сти-ан-ско-го на-ро-да, по-мо-ги-те рат-ным лю-дям. Мно-го и слез-но со всем на-ро-дом хри-сти-ан-ским вам о том че-лом бьем».

С та-ки-ми воз-зва-ни-я-ми спе-ши-ли из Лав-ры гон-цы в раз-ные го-ро-да и пол-ки Рос-сии. Тро-иц-кие гра-мо-ты обод-ри-ли на-род: осо-бен-но силь-но бы-ло во-оду-шев-ле-ние в Ниж-нем Нов-го-ро-де. Здесь вос-стал на за-щи-ту род-ной зем-ли прис-но-па-мят-ный муж Кос-ма Ми-нин. По его при-зы-ву со-бра-лось опол-че-ние и под на-чаль-ством кня-зя По-жар-ско-го дви-ну-лось на за-щи-ту оса-жден-ной Москве. Услы-шал Гос-подь мо-лит-ву пра-вед-ни-ка, ден-но и нощ-но к Нему взы-вав-ше-го, о из-бав-ле-нии пра-во-слав-ных хри-сти-ан от кро-во-про-лит-ных на-па-стей, о ми-ре и ти-шине Мос-ков-ско-му го-су-дар-ству. Ко-гда князь Ди-мит-рий По-жар-ский и Кос-ма Ми-нин дви-ну-лись к Москве со мно-гим во-ин-ством и до-стиг-ли Сер-ги-е-вой оби-те-ли, сей ве-ли-кий по-движ-ник, со-вер-шив для них мо-леб-ное пе-ние, про-во-жал всем со-бо-ром во-е-вод и рат-ных лю-дей на го-ру, на-зы-ва-е-мую Вол-ку-ша, и там оста-но-вил-ся с кре-стом в ру-ках, чтобы осе-нить их, свя-щен-ни-ки же кро-пи-ли свя-той во-дой. В то вре-мя силь-ный ве-тер дул на-встре-чу во-и-нам, и сму-ща-лось их серд-це от вол-не-ния; тре-во-жи-лись и во-е-во-ды, как ид-ти в дол-гий путь при столь бур-ном вет-ре? Пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий, бла-го-слов-ляя во-ин-ства, об-на-де-жи-вал рат-ных, вну-шая им при-зы-вать се-бе на по-мощь Гос-по-да, Пре-чи-стую Его Ма-терь и ра-до-неж-ских свя-тых Сер-гия и Ни-ко-на. Еще и вслед за ни-ми осе-нял он иду-щих Жи-во-тво-ря-щим Кре-стом, и - вне-зап-ное со-вер-ши-лось чу-до: мгно-вен-но из-ме-нил-ся ве-тер и стал по-пут-ным пра-во-слав-но-му во-ин-ству от са-мой оби-те-ли, как бы от церк-ви Свя-той Тро-и-цы и чу-до-твор-ных мо-щей, по-се-му нема-лое бы-ло ра-до-ва-ние во-е-во-дам и вой-ску. Вы-со-кая сту-пень ино-че-ско-го по-дви-га, до-стиг-ну-тая пре-по-доб-ным через непре-стан-ную мо-лит-ву, со-об-щи-ла ему та-кой дар чу-до-тво-ре-ний, тща-тель-но им хра-ни-мый от лю-дей.

Ска-за-ние же сие, го-во-рит пи-са-тель жи-тия, слы-ша-ли мы из уст са-мо-го кня-зя Ди-мит-рия, ко-то-рый со мно-ги-ми сле-за-ми ис-по-ве-дал нам, ка-ко-го чу-да спо-до-бил его Бог за-ступ-ле-ни-ем Пре-чи-стой и ве-ли-ких чу-до-твор-цев и мо-лит-ва-ми свя-то-го ар-хи-манд-ри-та Ди-о-ни-сия! На него из-лил Гос-подь бла-го-дать Свою ра-ди креп-ко-го его жи-тия, и щед-ро по-да-ва-ла ему чуд-ная дес-ни-ца Бо-жия то, че-го со сле-за-ми мо-лил у Гос-по-да див-ный Его угод-ник. Од-ни толь-ко непре-стан-ные мо-лит-вы Ди-о-ни-сия мог-ли за-ста-вить кня-зя пре-не-бречь всей опас-но-стью, ка-кая угро-жа-ла им в стране от смут и за-го-во-ров, и дви-нуть-ся спер-ва из Яро-слав-ля, а по-том из-под Лав-ры для до-вер-ше-ния ве-ли-ко-го де-ла. Ке-ларь Ав-ра-амий был от-пу-щен ар-хи-манд-ри-том и на-хо-дил-ся без-от-луч-но при вой-сках, ли-цом, дей-ству-ю-щим не ме-нее кня-зя Ди-мит-рия По-жар-ско-го и Ми-ни-на. Его ода-рен-ное пе-ро пе-ре-да-ло потом-ству совре-мен-ные по-дви-ги, по-доб-но как его муд-рые ре-чи вос-ста-нов-ля-ли мир и ти-ши-ну по-сре-ди враж-ду-ю-ще-го ста-на.

Немир-ны бы-ли меж-ду со-бой со-еди-нив-ши-е-ся под Моск-вой По-жар-ский и Тру-бец-кой, но пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий пи-сал им сер-деч-ное крас-но-ре-чи-вое уве-ща-ние о ми-ре и люб-ви.

Еще дли-лась оса-да: по-ля-ки за-се-ли в Крем-ле и Ки-тай-го-ро-де, и сно-ва воз-ник-ли воз-му-ще-ния меж-ду ка-за-ка-ми. Жа-ло-ва-лись они на ни-ще-ту свою и бо-гат-ство во-ждей, они хо-те-ли умерт-вить их и раз-бе-жать-ся. Что же ар-хи-манд-рит и ке-ларь? По-след-нее со-кро-ви-ще Лав-ры - ри-зы и сти-ха-ри, са-же-ные жем-чу-гом, по-сы-ла-ют они в та-бор с слез-ным мо-ле-ни-ем не по-ки-дать Оте-че-ство. И тро-ну-лись ка-за-ки, во-шли в ра-зум и страх Бо-жий и, воз-вра-тив оби-те-ли ее по-жерт-во-ва-ния, по-кля-лись пе-ре-но-сить ли-ше-ния. Ско-ро пре-по-доб-ный Сер-гий явил-ся во сне гре-че-ско-му ар-хи-епи-ско-пу Ар-се-нию, за-клю-чен-но-му в Крем-ле, и уте-шил его ве-стью о из-бав-ле-нии. При-сту-пом был взят Ки-тай-го-род, сдал-ся Кремль. С Бо-жи-ей по-мо-щью сто-ли-ца бы-ла очи-ще-на от вра-гов. С тор-же-ствен-ным пе-ни-ем всту-пил прп. Ди-о-ни-сий и весь свя-щен-ный со-бор в храм Успе-ния и вос-пла-кал при ви-де за-пу-сте-ния свя-ты-ни. Оба, ар-хи-манд-рит и ке-ларь, бы-ли при из-бра-нии Ми-ха-и-ла, ко-то-рое со-вер-ши-лось в Москве в их Тро-иц-ком по-дво-рье. Ав-ра-амий воз-ве-стил о том на-ро-ду с Лоб-но-го ме-ста и сам в чис-ле по-слов по-чет-ных хо-дил при-гла-шать юно-шу на цар-ство. Он умо-лял его про-ме-нять ти-ши-ну оби-те-ли Ипать-ев-ской на бур-ный пре-стол, ко-леб-ле-мый все-ми ужа-са-ми вой-ны и внут-рен-них смя-те-ний. Ко-гда же, по мно-гом пла-че, умо-лен был юный царь, то на пу-ти сво-ем к сто-ли-це усерд-но при-па-дал к ра-ке пре-по-доб-но-го Сер-гия, и ар-хи-манд-рит Ди-о-ни-сий бла-го-сло-вил Ми-ха-и-ла на спа-сен-ное цар-ство.

Сре-ди этих за-бот и тру-дов для спа-се-ния оте-че-ства Ди-о-ни-сий успел по-пра-вить и вве-рен-ную ему Лав-ру. Ее баш-ни и сте-ны по-сле оса-ды бы-ли по-лу-раз-ру-ше-ны; уцелев-шие от ог-ня кел-лии сто-я-ли по-чти без кры-ши; име-ния ра-зо-ре-ны, и ра-бо-чие раз-бе-жа-лись. По хо-да-тай-ству Ди-о-ни-сия царь под-твер-дил пра-ва Лав-ры гра-мо-та-ми и по-ве-лел воз-вра-тить на свои ме-ста раз-бе-жав-ших-ся кре-стьян. Де-я-тель-но-стью на-сто-я-те-ля ма-ло-по-ма-лу из-гла-жда-лись сле-ды ра-зо-ре-ния в оби-те-ли.

Еще не со-всем окон-чи-лись на-ча-тые по-прав-ки хо-зяй-ства по оби-те-ли, как пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий дол-жен был на-чать по-дви-ги для свя-той ве-ры. Ка-за-лось, по-сле столь ве-ли-ких за-слуг пре-по-доб-но-го для оте-че-ства и Лав-ры на-сту-пи-ло для него вре-мя от-ды-ха и успо-ко-е-ния. Не то су-дил Бог. Царь Ми-ха-ил Фе-о-до-ро-вич, зная бла-го-че-стие и уче-ность Ди-о-ни-сия, по-ру-чил ему гра-мо-той от 8 но-яб-ря 1616 го-да ис-пра-вить Треб-ник от гру-бых оши-бок, ко-то-рые вкра-лись от вре-ме-ни. Ди-о-ни-сий и его со-труд-ни-ки, ста-рец Ар-се-ний и свя-щен-ник Иоанн, с усер-ди-ем и бла-го-ра-зу-ми-ем за-ня-лись этим де-лом; для по-со-бия, кро-ме мно-гих древ-них сла-вян-ских треб-ни-ков, в чис-ле ко-их был и треб-ник мит-ро-по-ли-та Ки-при-а-на, бы-ли и гре-че-ские треб-ни-ки. Оши-бок най-де-но мно-же-ство, и иные крайне гру-бые: «О во-пло-ще-нии Сы-на Бо-жия в по-треб-ни-ках пись-мен-ных и в слу-жеб-ни-ках вы-хо-да пер-вых пе-ча-тей об-ре-ло-ся, яко Отец Бог с Сы-ном во-пло-ти-ся». Через пол-то-ра го-да пред-ста-ви-ли ис-прав-лен-ный ими треб-ник в Моск-ву на рас-смот-ре-ние Со-бо-ра. Со-бор 1618 го-да по на-ве-там вра-гов пре-по-доб-но-го без ви-ны осу-дил его, как ере-ти-ка, на ли-ше-ние са-на и за-то-че-ние. Ди-о-ни-сия об-ви-ня-ли и в том, что «имя Свя-той Тро-и-цы ве-лел в кни-гах ма-рать и Ду-ха Свя-та-го не ис-по-ве-ду-ет, яко огнь есть». Это озна-ча-ло, что ис-пра-ви-те-ли по-ла-га-ли сде-лать пе-ре-ме-ны в сла-во-сло-ви-ях Свя-той Тро-и-це, окан-чи-ва-ю-щих со-бой раз-ные мо-лит-вы, а в чине во-до-освя-ще-ния ис-клю-ча-ли сло-во: «и ог-нем» как вне-сен-ное про-из-во-лом неве-же-ства. В за-щи-ти-тель-ной ре-чи прп. Ди-о-ни-сий ска-зал: «Пи-са-но во всех треб-ни-ках пись-мен-ных ста-рых, в том чис-ле и пер-га-мен-ных, в мо-лит-ве: Тво-ею бо во-лею от небы-тия в бы-тие при-вел еси вся-че-ская. Ты и ныне, Вла-ды-ко, освя-ти во-ду сию Ду-хом Тво-им Свя-тым. Так сто-ят сло-ва в пер-га-мен-ных и в бу-маж-ных спис-ках и в них нет сло-ва: и ог-нем. Так и в спис-ках, при-слан-ных из Моск-вы, - в кни-ге мит-ро-по-ли-та Ки-при-а-на (а Ки-при-ан мит-ро-по-лит - че-ло-век свя-той, как все зна-ют) и в двух дру-гих спис-ках! Так и в гре-че-ских кни-гах! Но не так в Мос-ков-ском пе-чат-ном слу-жеб-ни-ке, где на-пе-ча-та-но: Ду-хом Тво-им Свя-тым и ог-нем. Мы не зна-ем, с че-го на-пе-ча-та-но: и ог-нем. Мы ду-ма-ли, что на-пе-ча-та-но так со-об-раз-но с сло-ва-ми еван-ге-ли-ста Лу-ки: Той вы кре-стит Ду-хом Свя-тым и ог-нем. Но зная, что еван-ге-ли-сты Марк и Мат-фей не ска-за-ли: и ог-нем, а толь-ко - Ду-хом, при-ня-ли в ос-но-ва-ние сло-ва Гос-по-да к Ни-ко-ди-му: аще кто не ро-дит-ся во-дою и Ду-хом, не мо-жет вни-ти в Цар-ствие Небес-ное. Сам еван-ге-лист Лу-ка, пред-ла-гая обе-то-ва-ние Гос-по-да, пи-шет: има-те кре-сти-ти-ся Ду-хом Свя-тым, но не ска-зал: и ог-нем. По кни-ге Де-я-ний Апо-столь-ских, в день Пя-ти-де-сят-ни-цы снис-шел Дух Свя-той на апо-сто-лов и яви-ша-ся им раз-де-ле-ни язы-цы яко ог-нен-ни; не ска-за-но: яви-лись язы-ки ог-нен-ные, но яко ог-нен-ни. Да и кни-га Де-я-ний не опре-де-ля-ет, в ка-ком ви-де снис-хо-дил Дух Свя-той на кре-ща-ю-щих-ся. Кре-ще-ни-ем же ог-нен-ным озна-ча-ет-ся толь-ко ис-пы-та-ние ог-нен-ное». Весь-ма лю-бо-пыт-но и по-учи-тель-но, что го-во-рил Ар-се-ний о при-бав-ке сло-ва «и ог-нем» в чине Кре-ще-ния. Из чис-ла 12-ти сла-вян-ских спис-ков, пи-сал он, в 10 не бы-ло это-го сло-ва; в од-ном при-пи-са-но на по-ле «и ог-нем», и в дру-гом то же сло-во на-пи-са-но вы-ше стро-ки; в пе-чат-ном же треб-ни-ке это сло-во по-став-ле-но уже в стро-ке. Вот про-ис-хож-де-ние при-бав-ле-ний, за ко-то-рые так упор-но сто-ят рев-ни-те-ли мни-мой ста-ри-ны! Прп. Ди-о-ни-сию при-шлось вы-тер-петь мно-го и мно-го оскорб-ле-ний неза-слу-жен-ных.

Но по всей зем-ле Рус-ской еще бро-ди-ли шай-ки ли-тов-цев и по-ля-ков, так что Ди-о-ни-сий не мог до-стиг-нуть ме-ста за-то-че-ния, а по-то-му его воз-вра-ти-ли в Моск-ву, зак-лю-чи-ли в Но-воспас-ский мо-на-стырь, мо-ри-ли го-ло-дом, то-ми-ли в ды-му ба-ни, за-став-ля-ли класть каж-дый день по ты-ся-чу по-кло-нов. Пре-по-доб-ный, укреп-ля-е-мый Гос-по-дом, не толь-ко вы-пол-нял на-ло-жен-ную эпи-ти-мию, но еще от усер-дия сво-е-го клал дру-гую ты-ся-чу по-кло-нов еже-днев-но. По празд-ни-кам его во-ди-ли, а ино-гда во-зи-ли вер-хом на кля-че, еще до обед-ни, к мит-ро-по-ли-ту на сми-ре-ние. Здесь в око-вах он сто-ял на от-кры-том дво-ре в лет-ний зной до ве-чер-ни, не осве-жа-е-мый и ча-шей сту-де-ной во-ды.

А гру-бые злоб-ные невеж-ды вся-че-ски ру-га-лись над ним, бро-са-ли в него гря-зью. Но пре-по-доб-ный был, как мла-де-нец, и все при-ни-мал со сми-ре-ни-ем и уте-шал бра-тию, стра-дав-шую с ним вме-сте, го-во-ря: «Не скор-би-те и не безум-ствуй-те, Гос-подь все ви-дит, мы же страж-дем за сло-во ис-ти-ны, и это еще не веч-ная му-ка, все минет!» Его об-ло-жи-ли пе-нею в 500 руб-лей за то, что «Ду-ха Свя-та-го не ис-по-ве-ды-вал, яко огнь есть». Пре-по-доб-ный же, стоя в же-ле-зах, тол-кав-шим и опле-вав-шим его го-во-рил: «Де-нег не имею, да и да-вать не за что: ли-хо чер-не-цу то, ес-ли рас-стричь его ве-лят, а ес-ли толь-ко до-стричь, то ему ве-нец и ра-дость. Мне гро-зят Си-би-рью и Со-лов-ка-ми, но я рад то-му, это жизнь мне». Ко-гда дру-гие с со-стра-да-ни-ем го-во-ри-ли: «Что это за бе-да с то-бой, от-че?», он от-ве-чал: «Бе-ды нет ни-ка-кой, а ми-лость Бо-жия; пре-по-доб-ный Иона, мит-ро-по-лит, сми-ря-ет ме-ня по де-лам мо-им, чтобы не был я горд. Та-кие бе-ды и на-па-сти - ми-лость Бо-жия, а вот бе-да, ес-ли при-дет-ся го-реть в ге-ен-ском огне; да из-ба-вит нас Бог от се-го!». И по Москве рас-пу-сти-ли неле-пую мол-ву, буд-то бы Ди-о-ни-сий и его со-труд-ни-ки хо-тят огонь со-всем вы-ве-сти. Че-го не вы-ду-ма-ют и че-му не по-ве-рит неве-же-ство на-род-ное! И что же? Ра-ди сей без-рас-суд-ной кле-ве-ты чернь тол-па-ми вы-хо-ди-ла на ули-цу, ко-гда на ху-дой ло-ша-ди вез-ли свя-то-го стар-ца из оби-те-ли или в оби-тель, чтобы над ним по-те-шать-ся и бро-сать в него кам-ня-ми и гря-зью; но он, как незло-би-вый мла-де-нец, ни на ко-го не скор-бел.

А глав-ны-ми об-ви-ни-те-ля-ми угод-ни-ка Бо-жия бы-ли свои же, тро-иц-кие ино-ки: го-ло-вщик Логгин и устав-щик Фила-рет. Это бы-ли лю-ди крайне дерз-кие, неве-же-ствен-ные; Фила-рет от неве-же-ства го-во-рил да-же бо-го-хуль-ные ере-си. Их дер-зость и преж-де до-хо-ди-ла до то-го, что во вре-мя бо-го-слу-же-ния они вы-ры-ва-ли из рук ар-хи-манд-ри-та кни-ги. Слу-чи-лось од-на-жды, при недо-стат-ке пев-чих, что сам Ди-о-ни-сий, сой-дя с кли-ро-са, хо-тел чи-тать первую ста-тью. Логгин же, бро-сив-шись к нему, вы-рвал из рук его кни-гу и с боль-шим шу-мом опро-ки-нул ана-лой на со-блазн всей бра-тии. Пре-по-доб-ный толь-ко пе-ре-кре-стил-ся и мол-ча сел на кли-ро-се. Логгин про-чи-тал ста-тью и, по-дой-дя к ар-хи-манд-ри-ту, вме-сто про-ще-ния, на-чал пле-вать на него. То-гда Ди-о-ни-сий взял в ру-ки пас-тыр-ский свой жезл, мах-нул им, го-во-ря: «Пе-ре-стань, Логгин, не ме-шай пе-нию Бо-жию и бра-тию не сму-щай; мож-но нам о том пе-ре-го-во-рить и по-сле утре-ни». Логгин же до та-кой сте-пе-ни разъ-ярил-ся, что, вы-хва-тив по-сох из рук Ди-о-ни-сия, пе-ре-ло-мил его на че-ты-ре ча-сти и бро-сил об-лом-ки в на-сто-я-те-ля. За-пла-кал Ди-о-ни-сий и, воз-зрев к об-ра-зу Вла-дыч-ню, ска-зал: «Ты, Гос-по-ди Вла-ды-ко, все ве-да-ешь; про-сти ме-ня, греш-но-го, ибо я со-гре-шил пред То-бою, а не он». Сой-дя с ме-ста сво-е-го, стал он пе-ред ико-ной Бо-го-ма-те-ри и про-пла-кал всю утре-ню: оже-сто-чен-но-го же Логги-на все бра-тия не мог-ли при-ну-дить, чтобы ис-про-сил про-ще-ния у ар-хи-манд-ри-та. Устав-щик Фила-рет был дру-гом Логги-на. Этот был еще за-ме-ча-тель-нее. Он ино-че-ство-вал в оби-те-ли бо-лее 50 лет. Но «от про-сто-ты нена-уче-ния мыс-ли муд-ро-ва-ния недо-бра-го» имел он в се-бе и в од-ном и том же ли-це был и тем-ный невеж-да, и дерз-кий ере-тик. Прп. Ди-о-ни-сий скор-бел о Фила-ре-те, го-во-рил ему, что мно-го-лет-ние по-дви-ги свои гу-бит он са-мо-во-ли-ем неве-же-ства сво-е-го. Оба оже-сто-чен-ные ино-ка, раз-дра-жав-шись на свя-то-го, пи-са-ли про-тив него в дру-гие оби-те-ли, в царст-ву-ю-щий град, раз-ные воз-дви-гая на него коз-ни, от ко-то-рых он мно-го стра-дал. Вот ка-ко-вы бы-ли его кле-вет-ни-ки. «Смею ска-зать о воз-во-дя-щих на нас неправ-ду, - пи-сал стра-дав-ший вме-сте с Ди-о-ни-си-ем инок Ар-се-ний, - что не зна-ют они ни пра-во-сла-вия, ни кри-во-сла-вия, про-хо-дят Свя-щен-ные Пи-са-ния по бук-вам и не ста-ра-ют-ся по-ни-мать смысл их». Ка-ко-вы и все-гда рев-ни-те-ли ста-рой бук-вы.

Бы-ли, од-на-ко, и свет-лые ми-ну-ты в жиз-ни ве-ли-ко-го по-движ-ни-ка, ко-гда по-сле всех по-не-сен-ных им ис-ку-ше-ний за чи-сто-ту дог-ма-тов цер-ков-ных и по-сле ми-ра, на вре-мя упо-ко-ив-ше-го бед-ство-вав-шую Рос-сию, сам пат-ри-арх Иеру-са-лим-ский Фе-о-фан, в 1619 го-ду при-слан-ный Все-лен-ски-ми пат-ри-ар-ха-ми для под-дер-жа-ния на Ру-си пра-во-сла-вия, при-шел по-кло-нить-ся ве-ли-ко-му чу-до-твор-цу Сер-гию и по-ди-вить-ся по-дви-гам за-щит-ни-ков Лав-ры. Где еще мож-но бы-ло най-ти дру-го-го Ди-о-ни-сия, дру-го-го Ав-ра-амия и по-доб-ную им бра-тию? Иеру-са-лим-ский пат-ри-арх пред-ло-жил пат-ри-ар-ху Фила-ре-ту, вер-нув-ше-му-ся из поль-ско-го пле-на, об-лег-чить по-ло-же-ние пре-по-доб-но-го, и в его оправ-да-ние ука-зал на гре-че-ский треб-ник. Ди-о-ни-сий осво-бож-ден был из тем-ни-цы.

Слы-шав об оби-те-ли Пре-слав-ной Тро-и-цы, как во вре-мя ра-зо-ре-ния Мос-ков-ско-го го-су-дар-ства и са-мо-го цар-ству-ю-ще-го гра-да то ма-лое ме-сто спа-се-но бы-ло от поль-ских и ли-тов-ских на-ро-дов, уди-вил-ся пат-ри-арх и хо-тел ви-деть с же-ла-ни-ем сер-деч-ным не ме-сто, но див-но-го хра-ни-те-ля ме-ста, ве-ли-ко-го Сер-гия чу-до-твор-ца. Ко-гда же при-шел в его оби-тель, ар-хи-манд-рит Ди-о-ни-сий со-тво-рил ему честь, по-до-ба-ю-щую цар-ско-му ве-ли-че-ству, и вы-шел в сре-те-ние вне мо-на-сты-ря, во мно-же-стве чи-на свя-щен-но-го. На-ут-ро же пат-ри-арх при-шел слу-жить ли-тур-гию. Но преж-де, от-пев мо-ле-бен, со мно-ги-ми сле-за-ми окроп-лял свя-той во-дой об-раз Жи-во-на-чаль-ной Тро-и-цы и Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы и, при-сту-пив к мо-щам чу-до-твор-ца, ве-лел ар-хи-манд-ри-ту от-крыть свя-тое ли-цо Сер-гия - ужас объ-ял его и за-тре-пе-та-ло в нем серд-це, ко-гда узрел нетле-ние свя-то-го и ося-зал ру-ки его и но-ги.

«О ве-ли-кий Сер-гий чу-до-тво-рец, сла-ва свя-то-го жи-тия тво-е-го до-стиг-ла и до во-сто-ка сол-неч-но-го: бла-го-да-ре-ние Со-де-те-лю всех Хри-сту Бо-гу, что и на ко-нец ве-ка до-шед-шим лю-дям, ве-ру-ю-щим в Него, да-ет упо-ва-ние не от-па-дать от пра-вил ве-ры, ра-ди мо-литв Пре-свя-тыя Сво-ея Ма-те-ри, и вас ра-ди, со все-ми свя-ты-ми под-ви-зав-ши-ми-ся в бла-го-че-стии». Ска-зав сие, со-вер-шил сам ли-тур-гию.

По со-вер-ше-нии ли-тур-гии мо-лил его Ди-о-ни-сий со-вер-шить успо-ко-е-ние се-бе и всем при-шед-шим с ним из Иеру-са-ли-ма, и на тра-пе-зе воз-да-на бы-ла ему по-честь, как ца-рям мос-ков-ским, ко-гда при-хо-дят на по-кло-не-ние в празд-ни-ки. Свя-тей-ший Фео-фан, си-дя за обиль-ной тра-пе-зой с бра-ти-ей, ни-че-го не вку-шал и был неуте-шен от пла-ча, хо-тя тор-же-ство со-вер-ша-лось с пе-ни-ем ли-ков. Но пат-ри-арх, ду-хом ура-зу-мев их пе-чаль, ска-зал Ди-о-ни-сию и всей бра-тии: «Что сму-ща-е-тесь? Не скор-би-те о сле-зах мо-их, ибо ра-до-стью ве-се-лит-ся о вас серд-це мое; не ищу я че-го-ли-бо ва-ше-го, но вас са-мих, по гла-го-лу апо-сто-ла: “Вы бо ра-дость моя и ве-нец” (1Фес.2,19), ибо здра-вых вас об-рел. Преж-де слы-ша-ли все Церк-ви Во-сточ-ные скорбь ва-шу и труд, ка-кие подъ-яли за Хри-ста от го-ня-щих вас, ра-ди пра-вой ве-ры, и мне небезыз-вест-но бы-ло о всех при-клю-чив-ших-ся бе-дах. Ныне же еще нечто про-шу у вас ви-деть, да воз-ве-се-лю-ся по же-ла-нию мо-е-му. Слы-шал я, что во вре-мя бе-ды рат-ной неко-то-рые ино-ки оби-те-ли ва-шей дерз-ну-ли воз-ло-жить на се-бя бро-ню и, при-няв ору-жие в ру-ки, ра-то-вать креп-ко; дай-те мне их ви-деть».

Уми-ли-тель-ное зре-ли-ще пред-став-ля-ла бе-се-да пат-ри-ар-ха со стар-ца-ми - за-щит-ни-ка-ми Лав-ры, под-ви-зав-ши-ми-ся во вре-мя ее оса-ды. Пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий при-нял бы-ло сие тре-бо-ва-ние с недо-уме-ни-ем, но по-движ-ни-ки доб-ро-воль-но вы-зва-лись: «Яви нас, от-че, Вла-ды-це на-ше-му; бу-ди все по во-ле его». И пред-став-ле-ны были пат-ри-ар-ху бо-лее два-дца-ти ино-ков, «ни-х-же пер-вый был име-нем Афа-на-сий Още-рин, зе-ло стар сый, и весь уже по-жел-тел в се-ди-нах». Пат-ри-арх спро-сил его: «Ты ли хо-дил на вой-ну и на-чаль-ство-вал пред вои му-че-ни-че-ски-ми?» Афа-на-сий от-вет-ство-вал: «Ей, Вла-ды-ко свя-тый, по-нуж-ден был сле-за-ми кров-ны-ми». Пат-ри-арх спро-сил еще: «Что ти свой-ствен-нее, ино-че-ство ли в мо-лит-вах осо-бо или по-двиг пред все-ми людь-ми?». Афа-на-сий, по-кло-нясь, от-вет-ство-вал: «Вся-кая вещь и де-ло, Вла-ды-ко свя-тый, во свое вре-мя по-зна-ва-ет-ся: у вас, свя-тых отец, от Гос-по-да Бо-га власть в ру-ку про-ща-ти и вя-за-ти, а не у всех; что тво-рю и со-тво-рих - в по-ве-ле-нии по-слу-ша-ния». И об-на-жив се-дую го-ло-ву свою, по-кло-нил-ся ему и ска-зал: «Из-вест-но ти бу-ди, Вла-ды-ко мой, се под-пись ла-ты-нян на гла-ве мо-ей от ору-жия; еще же и в ля-д-ви-ях мо-их шесть па-мя-тей свин-цо-вых об-ре-та-ют-ся; а в кел-лии си-дя, в мо-лит-вах, как мож-но най-ти бы-ло из во-ли та-ких бу-диль-ни-ков к воз-ды-ха-нию и сте-на-нию? А все се бысть не на-ше из-во-ле-ние, но по-слав-ших нас на служ-бу Бо-жию». Пат-ри-арх, без со-мне-ния, удо-вле-тво-рен-ный до-зна-ни-ем, что над во-ин-ствен-ным оду-шев-ле-ни-ем тем не ме-нее гос-под-ству-ет дух ино-че-ско-го бла-го-че-стия, сми-ре-ния и про-сто-ты, бла-го-сло-вил Афа-на-сия, по-це-ло-вал его «лю-безне», и про-чих его спо-движ-ни-ков от-пу-стил «с по-хваль-ни-ми сло-ве-сы».

По-том ве-лел пат-ри-арх петь ко-неч-ный мо-ле-бен Пре-свя-той Тро-и-це и, зна-ме-но-вав-шись у св. икон, по-до-шел ко гро-бу ве-ли-ко-го чу-до-твор-ца, снял с се-бя кло-бук и отер им ко-ле-но Сер-гия и но-ги до по-дош-вы и под-ло-жил под плес-на его со мно-ги-ми сле-за-ми, при-ник-нув мо-лит-вен-но ко гро-бу. А Ди-о-ни-сию ве-лел сто-ять без кло-бу-ка, с пре-кло-нен-ной гла-вой, и, взяв свой кло-бук из-под ног чу-до-твор-ца, по-це-ло-вал и дал це-ло-вать ар-хи-манд-ри-ту, воз-ло-жил ру-ку на его гла-ву. Ар-хи-ди-а-кон воз-гла-сил: «Вон-мем», а ар-хи-манд-рит Си-най-ской го-ры три-жды: «Ки-рие элей-сон». Пат-ри-арх же, воз-ло-жив кло-бук свой на Ди-о-ни-сия с мо-лит-вой, бла-го-сло-вил и це-ло-вал его в уста с си-ми сло-ва-ми: «Во имя От-ца, и Сы-на, и Свя-та-го Ду-ха, дал я те-бе бла-го-сло-ве-ние, сын мой, и зна-ме-но-вал те-бя в ве-ли-кой Рос-сии, сре-ди бра-тии тво-ей да бу-дешь пер-вый в ста-рей-шин-стве по бла-го-сло-ве-нию на-ше-му, так же и кто по те-бе бу-дет, да но-сит в сем свя-том ме-сте бла-го-сло-ве-ние на-ше, ве-ли-ча-ясь и хва-лясь на-шим сми-ре-ни-ем и ра-до-стно всех из-ве-щая: сие им да-но зна-ме-ние, что и пат-ри-ар-хи во-сточ-ные - по-клон-ни-ки суть се-му свя-то-му ме-сту, и честь свою пе-ред Свя-той Тро-и-цей оста-ви-ли, сняв с гла-вы сво-ей па-мять по се-бе, и по-ло-жи-ли под но-ги ве-ли-ко-му стра-жу и блю-сти-те-лю, бо-го-нос-но-му Сер-гию чу-до-твор-цу!» По-том ве-лел петь на обо-их кли-ро-сах: «Спа-си, Хри-сте Бо-же, от-ца на-ше-го ар-хи-манд-ри-та Ди-о-ни-сия» и, об-ра-тясь к бра-тии, ска-зал: «За-пи-ши-те се-бе все сие, что со-вер-шил я над ар-хи-манд-ри-том, и ес-ли впредь кто из бра-тии на-шей при-дет сю-да на по-кло-не-ние, пусть ве-до-мо бу-дет из-во-ле-ние на-ше гря-ду-щим ро-дам, чтобы и вы не за-бы-ли на-ше сми-ре-ние и лю-бовь, и па-мя-то-ва-ли в сво-их мо-лит-вах».

Вся жизнь пре-по-доб-но-го бы-ла жиз-нью ис-тин-но-го Бо-жия по-движ-ни-ка. Боль-шую часть вре-ме-ни он про-во-дил в мо-лит-ве. «Кел-лия уста-ва не имать», - го-ва-ри-вал пре-по-доб-ный и в кел-лии чи-тал Псал-тирь с по-кло-на-ми, Еван-ге-лие и Апо-стол, вы-чи-ты-вал спол-на ака-фи-сты и ка-но-ны; в церк-ви вы-ста-и-вая все по-ло-жен-ные служ-бы, Ди-о-ни-сий со-вер-шал, кро-ме то-го, еже-днев-но по шесть и по во-семь мо-леб-нов. Ло-жил-ся спать за три ча-са до утре-ни и вста-вал все-гда так, что успе-вал еще по-ло-жить до нее три-ста по-кло-нов. В церк-ви со-блю-дал стро-го цер-ков-ный устав, сам пел и чи-тал на кли-ро-се, имея див-ный го-лос, так что все уте-ша-лись, вни-мая ему: как бы ти-хо ни чи-тал он, каж-дое сло-во бы-ло слыш-но во всех уг-лах и при-тво-рах хра-ма. При-зна-тель-ный к бла-го-тво-ри-те-лям оби-те-ли, он тре-бо-вал, чтобы чи-та-лись спол-на си-но-ди-ки на про-ско-ми-дии; во вре-мя со-бор-но-го слу-же-ния все иеро-мо-на-хи в епи-тра-хи-лях сто-я-ли в ал-та-ре и по-ми-на-ли име-на усоп-ших вклад-чи-ков. В каж-дую утре-ню об-хо-дил он цер-ковь и осмат-ри-вал, все ли в хра-ме. Он вы-хо-дил с бра-ти-ей и на ра-бо-ты мо-на-стыр-ские. У него бы-ли и ико-но-пис-цы, и ма-сте-ра се-реб-ря-ных дел. Бла-го-род-ные кня-зья лю-би-ли его и по-мо-га-ли, но бы-ли и та-кие вла-сто-люб-цы, ко-то-рые ему не толь-ко не по-мо-га-ли, но и оскорб-ля-ли его сло-вом и де-лом. Это не оста-нав-ли-ва-ло, од-на-ко, Ди-о-ни-сия до кон-ца жиз-ни от рев-ност-но-го обы-чая стро-ить и об-нов-лять церк-ви, и по-сле его смер-ти мно-го оста-лось утва-ри, при-го-тов-лен-ной им для об-нов-ле-ния хра-мов. Он усерд-но за-бо-тил-ся о хра-мах Бо-жи-их не толь-ко в сво-ей оби-те-ли, но и по се-лам мо-на-стыр-ским, где по-стро-е-но им несколь-ко церк-вей по-сле поль-ско-го раз-гро-ма. Один из этих хра-мов в 1844 го-ду был пе-ре-не-сен из се-ла Под-со-се-нья в но-во-ос-но-ван-ный то-гда Геф-си-ман-ский скит близ Сер-ги-е-вой Лав-ры, где и те-перь при-вле-ка-ет он всех бо-го-моль-цев сво-ей изящ-ной про-сто-той. По бла-го-сло-ве-нию ар-хи-манд-ри-та Ди-о-ни-сия и при его соб-ствен-но-руч-ной ре-дак-ции ру-ко-пи-сей был со-став-лен сбор-ник Че-тьих-Ми-ней.

При нем бы-ло в оби-те-ли 30 иеро-мо-на-хов и 15 иеро-ди-а-ко-нов, а на кли-ро-сах сто-я-ло до 30 пев-цов. Каж-дую утре-ню сам ар-хи-манд-рит об-хо-дил всю цер-ковь со све-чой в ру-ках, по-смот-реть, нет ли от-сут-ству-ю-щих, и ес-ли ко-го не бы-ло - по-сы-лал за ним бу-диль-щи-ков; ес-ли же кто дей-стви-тель-но был бо-лен, то про-мыш-лял об нем как врач ду-хов-ный и те-лес-ный и упо-ко-е-вал в боль-ни-це. При-ме-ром сво-е-го сми-рен-но-муд-рия он вну-шил ра-вен-ство меж-ду бра-ти-ей, а по-движ-ни-че-ская жизнь его воз-буж-да-ла и дру-гих к по-дви-гам: по его при-ме-ру да-же стар-цы по-чтен-ные не сты-ди-лись хо-дить зво-нить на ко-ло-коль-ню. В об-ра-ще-нии с бра-ти-ей он был кро-ток и пря-мо-ду-шен, при-вет-лив и тер-пе-лив. Он во всем ста-рал-ся под-ра-жать ве-ли-ко-му в сво-ем сми-ре-нии ос-но-ва-те-лю Лав-ры пре-по-доб-но-му Сер-гию, и чу-до-тво-рец ви-ди-мо по-мо-гал ему во всем. «Я, мно-го-греш-ный, - пи-шет ке-ларь Си-мон, - и про-чие из бра-тии, жив-шие с ним в од-ной кел-лии, ни-ко-гда не слы-ша-ли от него ни-че-го обид-но-го. Он все-гда имел обы-чай го-во-рить: “Сде-лай, ес-ли хо-чешь”, так что неко-то-рые, не по-ни-мая его про-сто-го нра-ва, остав-ля-ли без ис-пол-не-ния его по-ве-ле-ние, ду-мая, что он остав-ля-ет де-ло на их во-лю. То-гда доб-рый на-став-ник, по-мол-чав немно-го, го-во-рил: “Вре-мя, брат, ис-пол-нить по-ве-лен-ное: иди и сде-лай”».

Из уче-ни-ков пре-по-доб-но-го Ди-о-ни-сия осо-бен-но из-ве-стен До-ро-фей, про-зван-ный «ве-ли-ким труд-ни-ком». Ке-ларь Си-мон Аза-рьин пи-шет о нем: «Он был так тверд в бла-го-че-стии, что ни-ко-гда не остав-лял цер-ков-но-го бо-го-слу-же-ния, ис-прав-лял долж-ность по-но-ма-ря в церк-ви чу-до-твор-ца Ни-ко-на и вме-сте с тем был ка-но-нар-хом и кни-го-хра-ни-те-лем. В кел-лии он вы-пол-нял пра-ви-ло необык-но-вен-ное: еже-днев-но чи-тал всю Псал-тирь и клал до ты-ся-чи по-кло-нов; при том же пи-сал кни-ги. Спал он весь-ма ма-ло и ни-ко-гда не ло-жил-ся для сна. Пи-щею его слу-жил ку-сок хле-ба и лож-ка то-лок-на и при-том не каж-дый день; толь-ко по убеж-де-нию ар-хи-манд-ри-та стал он есть хлеб с ква-сом». И дру-гой пи-са-тель жи-тия Ди-о-ни-си-е-ва, клю-чарь Иоанн (свя-щен-ник Иоанн На-сед-ка), быв-ший так-же са-мо-вид-цем стро-го-го жи-тия До-ро-фе-е-ва, сви-де-тель-ству-ет о нем, что он все-гда по Ди-о-ни-си-е-ву при-ка-зу раз-но-сил боль-ным и ра-не-ным, му-чен-ным от вра-гов, день-ги и одеж-ды от щед-ро-го на-сто-я-те-ля и по це-лым но-чам оста-вал-ся си-деть с боль-ны-ми и увеч-ны-ми. Бра-тья, на-блю-дав-шие втайне за об-ра-зом его жиз-ни, ви-де-ли, что и по неде-ле ино-гда не при-ка-сал-ся он ни к ка-кой пи-ще; неко-то-рые из ке-лей-ни-ков над ним сме-я-лись, и бы-ло у них пре-ние: од-ни го-во-ри-ли, что он свят, дру-гие же, что бе-зу-мен. «Од-на-жды я сам над ним по-сме-ял-ся, бу-дучи еще ми-ря-ни-ном, - сми-рен-но со-зна-ет-ся пи-са-тель, - но в ту ми-ну-ту взо-шед-ший Ди-о-ни-сий стро-го на ме-ня по-смот-рел, ни-че-го, од-на-ко, не ска-зал мне. Де-сять лет спу-стя, ко-гда был я у ар-хи-ман-дри-та в Москве на ду-хов-ной бе-се-де, про-сил я се-бе про-ще-ния со сле-за-ми за свой по-сту-пок, и он с крот-кой улыб-кой, бла-го-сло-вив ме-ня, ска-зал: «Не во-про-шай ино-ков о де-лах ино-че-ских, ибо для нас ве-ли-кая бе-да от-кры-вать вам, ми-ря-нам на-ши тай-ны; пи-са-но: шуй-ца да не весть, что тво-рит дес-ни-ца». Од-на-ко по на-сто-я-нию мо-е-му ста-рец про-дол-жал: «Вы, ми-ряне, ес-ли что услы-ши-те ху-до-го о чер-не-цах, неле-по их осуж-да-е-те, и это вам грех, а что услы-ши-те доб-ро-го, о том не рев-ну-е-те, но толь-ко хва-ли-те, и от ва-ших по-хвал еще боль-ше при-хо-дит ис-ку-ше-ние, ибо от то-го про-ис-хо-дит ве-ли-ча-ние и гор-дость; по-се-му для нас по-лез-нее при-кры-вать от вас де-ла свои, чтобы ни-кто о нас не слы-шал». Ко-гда спро-сил я: «Что озна-чал стро-гий его взгляд, ко-гда встре-тил-ся мне в кел-лии у До-ро-фея?», Ди-о-ни-сий от-ве-чал: «Не гне-вай-ся, свя-то-му му-жу вы по-сме-я-лись, и всем вам грех, по-то-му что не по-ва-ше-му он жил. Мне ве-до-мо, что не толь-ко сед-ми-цу он не едал, но ча-сто до де-ся-ти дней и лож-ки во-ды не вы-пи-вал, а на все служ-бы хо-дил наг, и бос, и го-ло-ден, да еще не умы-вая ни ли-ца, ни рук, а ко-гда хо-дил за боль-ны-ми, то не гну-шал-ся ни-ка-ких смрад-ных ран. Бу-дучи же юн воз-рас-том, му-чил-ся блуд-ны-ми по-мыс-ла-ми, и по-то-му так силь-но ра-то-вал про-тив вра-гов мыс-лен-ных алч-бой и жаж-дой; вме-сто во-ды слу-жи-ли ему для омо-ве-ния ли-ца, пер-сей и рук сле-зы, непре-стан-но им про-ли-ва-е-мые при со-вер-ше-нии доб-рых сво-их дел, по-то-му и бо-лез-нен-но мне ста-ло сме-хо-твор-ство ва-ше».

В 1622 го-ду свя-той ар-хи-манд-рит со-брал-ся ехать в Моск-ву. Бра-тия при-шли про-сить бла-го-сло-ве-ние, вы-шел к нему и До-ро-фей в тяж-кой немо-щи, про-ся се-бе по-след-не-го про-ще-ния: «Уже вре-мя мое под-хо-дит, - го-во-рил он, - и смерть при-бли-жа-ет-ся; о еди-ном скорб-лю, что уез-жа-ешь от-сю-да, и не спо-доб-люсь по-гре-бе-ния от тво-ей пре-по-доб-ной ру-ки». Ди-о-ни-сий как бы шу-тя ска-зал ему с за-пре-ще-ни-ем: «До мо-е-го при-ез-да будь жив, и не дер-зай уми-рать, до-ко-ле не воз-вра-щусь от са-мо-держ-ца; то-гда умрешь, ес-ли Гос-подь из-во-лит, и я по-гре-бу те-бя». - «Во-ля Гос-под-ня да бу-дет», - от-ве-чал До-ро-фей. Ар-хи-манд-рит был в сто-ли-це и воз-вра-тил-ся в Лав-ру. Ко-гда с мо-лит-вой вхо-дил в се-ни сво-ей кел-лии и опять при-ни-ма-ла от него бла-го-сло-ве-ние бра-тия, вы-шел и До-ро-фей, уже в ко-неч-ном из-не-мо-же-нии, про-ся се-бе про-ще-ния. Пре-по-доб-ный бла-го-сло-вил его и про-стил-ся с ним, а сам, об-ла-чив-шись, по-шел в цер-ковь петь мо-ле-бен за цар-ское здра-вие, по обы-чаю, ка-кой со-дер-жал-ся в оби-те-ли Тро-иц-кой, на при-ез-де от вла-стей. Но он еще не успел на-чать мо-леб-на, ко-гда при-шли ска-зать ему, что До-ро-фей ото-шел ко Гос-по-ду. Про-сле-зил-ся Ди-о-ни-сий и по-хо-ро-нил тру-же-ни-ка со-бо-ром, со всей бра-ти-ей.

Крот-ко-му стар-цу Бо-жию до кон-ца дней сво-их при-вел Бог тер-петь скор-би и ис-ку-ше-ния от сво-их со-бра-тий, ибо веч-ный враг ро-да че-ло-ве-че-ско-го во-ору-жил-ся про-тив свя-то-го, чтобы ка-ким-ни-будь об-ра-зом уда-лить его из оби-те-ли чу-до-твор-ца Сер-гия. Диа-вол воз-бу-дил од-но-го чер-не-ца, по име-ни Ра-фа-ил, при-слан-но-го под на-ча-ло в оби-тель Сер-ги-е-ву от пат-ри-ар-ха Фила-ре-та и да-же око-ван-но-го за раз-лич-ные кра-мо-лы и по-ступ-ки, недо-стой-но-го мо-на-ше-ско-го зва-ния. По-ку-ша-ясь осво-бо-дить-ся от уз, Ра-фа-ил окле-ве-тал пре-по-доб-но-го Ди-о-ни-сия пе-ред ца-рем Ми-ха-и-лом и пат-ри-ар-хом Фила-ре-том, и стар-ца по-тре-бо-ва-ли в Моск-ву. Мно-го скор-бе-ли о том и бра-тия, сви-де-тель-ствуя о пра-вед-ном жи-тии его, и в ско-ром вре-ме-ни был он от-пу-щен в Лав-ру, а кле-вет-ни-ки его со-сла-ны в за-то-че-ние, по-лу-чив до-стой-ную мзду за свое без-за-ко-ние. Вско-ре за сим ис-ку-ше-ни-ем по-сле-до-ва-ло и дру-гое. Эко-ном оби-те-ли Сер-ги-е-вой, бу-дучи вла-сто-лю-бив, не пи-тая в серд-це стра-ха Бо-жия, окле-ве-тал ар-хи-манд-ри-та, буд-то бы ни во что вме-ня-ет по-ве-ле-ние цар-ское и свя-ти-тель-ское; лу-кав-ством сво-им до та-ко-го бес-че-стия до-вел бла-жен-но-го му-жа, что был он ввер-жен в тем-ное и смрад-ное ме-сто, где втайне про-был три дня в за-то-че-нии.

И столь ве-ли-ко бы-ло тер-пе-ние и сми-рен-но-муд-рие свя-то-го, что ни-кто да-же не узнал о его стра-да-нии, кро-ме ду-хов-ни-ка; по-сле мно-гих угроз от пат-ри-ар-ха был он, од-на-ко, от-пу-щен в Лав-ру. Но эко-ном тай-ны-ми гра-мо-та-ми про-дол-жал еще кле-ве-тать на него, буд-то бы Ди-о-ни-сий про-мыш-ля-ет се-бе пат-ри-ар-ше-ство, и до-шел до та-ко-го безум-ства, «что од-на-жды на со-бо-ре при всей бра-тии, не сты-дясь чест-на-го ли-ца его», дерз-нул бить по ла-ни-там, и с бес-че-сти-ем за-пер на-сто-я-те-ля в кел-лию, от-ку-да не вы-пус-кал его че-ты-ре дня к цер-ков-но-му пе-нию. Сам бла-го-вер-ный го-су-дарь, услы-шав о том, вла-стью дер-жав-ной осво-бо-дил стра-даль-ца и, бу-дучи в оби-те-ли, пе-ред всей бра-ти-ей сде-лал рас-сле-до-ва-ние о его стра-да-ни-ях. Но пре-по-доб-ный Ди-о-ни-сий все по-крыл лю-бо-вью и всех пред-ста-вил се-бе доб-ро-хо-та-ми, се-бя од-но-го пред-став-ляя во всем ви-нов-ным. Та-ким об-ра-зом гнев цар-ский пре-ло-жил на ми-лость, к об-ще-му изум-ле-нию всех быв-ших при ца-ре бо-яр. С тех пор са-мо-дер-жец уже не ве-рил ни-ка-кой кле-ве-те на свя-то-го му-жа до кон-ца его жиз-ни.

Ко-гда при-спе-ло вре-мя пре-став-ле-ния пре-по-доб-но-го, по сви-де-тель-ству быв-ших при нем, не от-лу-чал-ся он от церк-ви, но и в са-мой немо-щи сво-ей, еще на-ка-нуне смер-ти слу-жил обед-ню и да-же в день ис-хо-да сво-е-го был у утре-ни и обед-ни, ни в чем не же-лая умень-шить сво-е-го по-дви-га. В са-мый бла-го-вест ве-чер-ни встал он и, на-дев кло-бук и ман-тию, хо-тел ид-ти в цер-ковь, но, чув-ствуя ко-неч-ное из-не-мо-же-ние, стал про-сить се-бе схи-мы. Уже ед-ва мог пре-по-доб-ный сто-ять от бо-лез-ни и сел на по-стель, преж-де неже-ли бы-ли до-вер-ше-ны по-след-ние мо-лит-вы. Неко-то-рых из бра-тии он успел бла-го-сло-вить и, пе-ре-кре-стив ли-це свое, воз-лег на ло-же, за-крыл гла-за, сло-жил кре-сто-об-раз-но ру-ки свои и пре-дал чи-стую ду-шу свою в ру-ки Гос-под-ни, ве-ли-кий оста-вив по се-бе плач и се-то-ва-ние бра-тии. Ко-гда бы-ло по-ло-же-но во гроб те-ло его, все на него с услаж-де-ни-ем взи-ра-ли, по-то-му что ли-цо его бы-ло бла-го-леп-но, очи и уста ве-се-лые, и в ту ми-ну-ту мно-гие из ико-но-пис-цев, люб-ви ра-ди, спи-са-ли бла-го-ле-пие ли-ца его, чтобы та-кой бла-жен-ный муж у всех в па-мя-ти веч-ной пре-бы-вал. Сам пат-ри-арх Фила-рет по-же-лал со-вер-шить над ним от-пе-ва-ние, для че-го свя-тые мо-щи его и бы-ли пе-ре-ве-зе-ны в Моск-ву, в Бо-го-яв-лен-ский мо-на-стырь, а по-том воз-вра-ще-ны в Лав-ру для по-гре-бе-ния.

От мо-щей пре-по-доб-но-го по-лу-чил ис-це-ле-ние князь Алек-сей Во-ро-тын-ский, ко-то-рый был весь-ма лю-бим ар-хи-манд-ри-том. Бо-ля-щий ле-жал на од-ре и не мог сам прий-ти по-кло-нить-ся усоп-ше-му, но, па-мя-туя все-гдаш-нюю лю-бовь, по-слал от-слу-жить над ним па-ни-хи-ду, и как толь-ко при-нес-ли ему ку-тью по-сле служ-бы, немед-лен-но ис-це-лил-ся от сво-ей бо-лез-ни.

Свя-щен-ник Лавр-ской сло-бо-ды Фе-о-дор мно-го скор-бел, что не мог ви-деть кон-чи-ны пре-по-доб-но-го. И вот во сне ви-дит он, буд-то спе-шит с дру-ги-ми при-нять про-ще-ние Ди-о-ни-сия, но свя-той го-во-рит ему: «Для че-го ты спе-шишь? Те бла-го-сло-ве-ние про-сят по-то-му, что оста-ют-ся здесь, а ты ско-ро пой-дешь за мной». Спу-стя во-семь дней Фе-о-дор скон-чал-ся.

И прис-ный уче-ник его Си-мон, пи-са-тель жи-тия, не при-сут-ство-вав-ший при его бла-жен-ной кон-чине, по-то-му что по-слан был учи-те-лем сво-им на-сто-я-тель-ство-вать в Ал-тыр-ский мо-на-стырь, за-ви-сев-ший то-гда от Лав-ры, ис-пы-тал над со-бой си-лу по-смерт-ных его мо-литв. Бу-дучи ни в чем не ви-но-вен, он вы-дан был за чу-жие гре-хи, и не ожи-да-лось ни-от-ку-да спа-се-ния. Од-на ино-ки-ня Хоть-ко-ва мо-на-сты-ря, по име-ни Ве-ра, слы-ша о бе-де Си-мо-но-вой, со сле-за-ми о нем мо-ли-лась, при-зы-вая на по-мощь пре-по-доб-но-го Ди-о-ни-сия. И вот она ви-дит во сне бла-го-леп-ный храм и свя-ти-те-лей в об-ла-че-нии, вос-хо-дя-щих на сту-пе-ни, а вслед за ни-ми и Ди-о-ни-сия, под-дер-жи-ва-е-мо-го дву-мя диа-ко-на-ми. Ино-ки-ня при-па-ла к но-гам его, как бы к жи-во-му, про-ся по-мо-щи бес-по-мощ-но-му, и вос-кли-цая: «Гос-по-ди! Тот, ко-го Ты лю-бил, нын-че силь-но стра-да-ет и ни от ко-го не име-ет по-мо-щи». Ди-о-ни-сий же, при-кос-нув-шись до нее ру-кой, под-нял ее, го-во-ря: «Не скор-би, бу-дет ему ми-лость Бо-жия и из-бав-ле-ние от та-кой на-па-сти, от ме-ня же вам бла-го-сло-ве-ние». С си-ми сло-ва-ми он скрыл-ся, и дей-стви-тель-но, вско-ре осво-бо-дил-ся от на-па-сти Си-мон, из-ве-щен-ный о чуд-ном ви-де-нии сы-ном ино-ки-ни Ве-ры Ми-ха-и-лом.

Свя-щен-но-и-нок Пор-фи-рий, жив-ший дол-го в од-ной кел-лии с пре-по-доб-ным, был уже ар-хи-манд-ри-том в Рож-де-ствен-ской оби-те-ли го-ро-да Вла-ди-ми-ра, ко-гда услы-шал о его кон-чине. Силь-но скор-бел он, при-во-дя се-бе на па-мять все его стра-да-ния, и мо-лил все-мо-гу-ще-го Бо-га явить ему: вос-при-нял ли пре-по-доб-ный мзду свою за мно-го-стра-даль-ный по-двиг. По-сле дол-гой мо-лит-вы уви-дел он же-лан-но-го ему ар-хи-манд-ри-та Ди-о-ни-сия си-дя-щим, при-пав-ши к но-гам его, с ра-дост-ны-ми сле-за-ми про-сил он бла-го-сло-ве-ния и го-во-рил ему: «От-че Ди-о-ни-сие, по-ве-дай мне, об-рел ли ты бла-го-дать от Все-щед-ро-го По-да-те-ля за та-кое мно-го-стра-даль-ство и креп-кие по-дви-ги?» Ди-о-ни-сий же, бла-го-сло-вив его, ска-зал уте-ши-тель-ное сло-во: «Ра-дуй-ся со мною, Пор-фи-рий, ибо ве-ли-кую вос-при-ял я бла-го-дать у Бо-га». Впо-след-ствии сей Пор-фи-рий был по-слан ар-хи-манд-ри-том в Псков, а по-том пе-ре-ве-ден в Моск-ву, в Ан-д-ро-ни-ев мо-на-стырь, где и скон-чал-ся.

В 1652 го-ду в Ве-ли-кий пост по-ве-ле-ни-ем ца-ря Алек-сея Ми-хай-ло-ви-ча мит-ро-по-лит Ро-стов-ский Вар-ла-ам по-слан был с бо-яри-ном Сал-ты-ко-вым в го-род Ста-ри-цу для пе-ре-не-се-ния из Бо-го-ро-дич-ной оби-те-ли те-ла свя-тей-ше-го пат-ри-ар-ха Иова. В на-ве-че-рие их от-прав-ле-ния с мо-ща-ми к Москве явил-ся к мит-ро-по-ли-ту Вар-ла-а-му ар-хи-манд-рит Ди-о-ни-сий, ко-гда мит-ро-по-лит слу-шал утре-ню на свя-ти-тель-ском ме-сте. Ему пред-ста-ви-лось, что Ди-о-ни-сий взо-шел с ка-диль-ни-цей в ру-ках и, раз-ду-вая уго-лья, по-ка-дил спер-ва об-ра-за, а по-том свя-ти-те-ля и вне-зап-но стал неви-дим, оста-вив толь-ко по се-бе чуд-ное бла-го-во-ние. И по-до-ба-ло се-му ве-ли-ко-му му-жу, по-гре-бав-ше-му неког-да мно-го-стра-даль-но-го Иова пат-ри-ар-ха, при-сут-ство-вать при пе-ре-не-се-нии мо-щей его в сто-ли-цу.

Ин кондак преподобному Дионисию, архимандриту Радонежскому, глас 4

Пра́вило ве́ры, столп благоче́стия/ был еси́, Богоно́сне Диони́сие,/ яви́в в себе́ о́браз и приме́р/ преуспе́яния доброде́тели и по́двигов:/ се́ю Ева́нгельскою мре́жею/ мно́гих улови́л еси́ подража́телей,/ подая́ блестя́щею на Небеси́ сла́вою свое́ю/ ре́вность к соде́йствованию на по́льзу правове́рных./ Те́мже мы, ны́не воспева́юще сия́, мо́лим тя,/ да хода́тайствуеши о стране́ на́шей// и о всем Це́ркви исполне́нии.

Перевод: Правилом веры, столпом ты был, Дионисий, явив собой образ и пример успеха в и подвигах, этой евангельской сетью многих поймал последователей, подавая им блистающей с Небес славой своей к содействию на пользу православных. Потому мы, сегодня воспевая тебя, молим: «Будь заступником о стране нашей и обо всей полноте церковной».

Молитва преподобному Дионисию, архимандриту Радонежскому

От млады́х ногте́й возлюби́вый Христа́, преподо́бне Диони́сие, - сотвори́ моли́твами свои́ми, да и на́ши сердца́ свяще́нным любве́ Бо́жия огне́м пламене́ют, не то́кмо в ю́ности, но и в ста́рости да не погаса́ют, возжига́ема теплото́ю ве́ры. Возложи́вый на ся подви́жниче яре́м Ева́нгельский, и о́ный обре́тший благи́м и ле́гким, до конца́ о́ный му́жественно соверши́л еси́, сподо́бившися венца́ торже́ственнаго, я́ко победи́тель, - и нам помози́, тя́гостное вре́мя жития́ сего́ му́жественно понести́ и, соблю́дше ве́ру до конца́, сподо́битися милосе́рдаго от Бо́га воздая́ния. Быв тща́тельный и ре́вностный зва́ния, от Бо́га тебе́ возложе́ннаго испо́лнитель, - помози́ и нам, проходи́ти зва́ния на́ши, неосла́бно, подкрепля́я нас упова́нием по́мощи на Всеси́льнаго. Мно́гия ко́зни и страда́ния от злоко́зненных враго́в великоду́шно претерпе́вый, свя́те Диони́сие, - и нам, окруже́нным сетя́ми вра́жиими и разли́чным искуше́нием подлежа́щим, моли́твами твои́ми испроси́ свы́ше по́мощь на побежде́ние и попра́ние о́ных. Всегда́ умерщвля́я посто́м, моли́твами и бде́нием плоть свою́ и о́ную соде́лал еси́ хра́мом Животворя́щаго Ду́ха, - и нас святы́й приме́р твой да возбужда́ет подража́ти следа́м твои́м, и улучи́ти вре́мя к покая́нию и оставле́нию грехо́в на́ших. Быв горя́щий к сла́ве Це́ркве и оте́чества ревни́тель, - исхода́тайствуй моли́твами твои́ми мир Це́ркви Правосла́вно-Росси́йской, оте́честву на́шему благоде́нствие, оби́тели Се́ргиевой, твои́м правле́нием благоустро́енной и защище́нной, всемогу́щее покрови́тельство, нам же всем, к тебе́ с любо́вию притека́ющим, здра́вие и спасе́ние, да прославля́ем просла́вльшаго тя Го́спода ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Случайный тест

Цитата дня

Возлюби ближнего - и Господь возлюбит тебя.

архим. Модест (Потапов)

Этот день в истории

33 год. Как указывает нам месяцеслов, изданный в 1869 г., в этот день Воскрес Иисус Христос. Воины, охранявшие Гроб Спасителя, засвидетельствовали первосвященникам о Его Воскресении, но те подкупили стражей говорить, что ученики Христа украли Его тело, когда они спали (Мф. 28, 11-13)

Статья из энциклопедии "Древо": сайт

Дионисий (Зобниновский), Радонежский (ок. - ), архимандрит , преподобный

В миру Давид Зобниновский, родился около года в городе Ржеве . Постриженик, а затем настоятель Старицкого Успенского монастыря , во время событий Смутного времени был ближайшим помощником святителя Ермогена, Патриарха Московского .

С года - архимандрит Троице-Сергиевой Лавры . При нем в монастырских слободах были открыты дома и больницы для страждущих, раненых и оставшихся бездомными во время польско-литовского нашествия. Во время голода по его настоянию братия Лавры питались овсяным хлебом и водою, чтобы сберечь пшеничный и ржаной хлеб для больных.

В - годах совместно с келарем Троице-Сергиевой обители иноком Авраамием (Палицыным) (+ 1625) он писал окружные послания с призывом присылать ратных людей и денежные средства для освобождения Москвы от поляков, а также к князю Димитрию Пожарскому и ко всем ратным людям с призывом ускорить поход на Москву.

Иноческая школа помогла преподобному Дионисию в самых тяжелых обстоятельствах лихолетья сохранить неугасимым свой внутренний свет заповедей Христовых. Высокая ступень иноческого подвига, достигнутая преподобным через непрестанную молитву, сообщила ему и дар чудотворений. Но он тщательно хранил тайны духовной жизни от людей, которым это знание могло послужить лишь во вред. "Не спрашивайте инока о делах иноческих, - говорил преподобный Дионисий, - потому что для нас, иноков, великая беда - открывать тайны мирянам. Есть писано о том, что делается в тайне, да не увесть шуйца твоя... Нам следует укрываться, чтобы делание наше было неведано, дабы этим диавол не ввел нас во всякое небрежение и в леность". О глубоких внутренних испытаниях и постигнутых им тайнах Богопознания можно судить только по тем делам, которые проявлялись, когда обстоятельства принуждали преподобного Дионисия к активной деятельности.

Одним из таких значительных событий было привлечение его к исправлению богослужебных книг . С года преподобный Дионисий возглавил работы по исправлению печатного Требника на основе сличения древних славянских рукописей и различных греческих изданий. Во время работы справщики обнаружили существенные расхождения и в других книгах, изданных в период междупатриаршества (1612-1619). Однако ответственные за эти упущения люди обвинили на Соборе 1618 года преподобного Дионисия в еретичестве.

Лишенный права священнослужения и отлученный от Церкви, он был заточен в Московский Новоспасский монастырь , где его хотели умертвить голодом. Вмешательство в

Преподобный Дионисий Радонежский в русской истории и культуре

Марина Волоскова

© Марина Волоскова, 2017

ISBN 978-5-4485-7390-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

В числе уроженцев Тверского края ставших великими подвижниками благочестия, оставившими след во всей русской истории, – святые благоверные князь Михаил Тверской и княгиня Анна Кашинская, князь Владимир и княгиня Агриппина Ржевские, преподобный Ефрем Новоторжский, преподобный Макарий Калязинский, преподобный Нил Столобенский преподобный Савватий Оршинский, преподобный Дионисий Радонежский.

Преподобный Дионисий Радонежский занимает особое место в истории Русской Православной Церкви. Он жил в сложный период Смуты. Преподобного Дионисия справедливо будет назвать и Радонежским, и Ржевским, и Старицким, и Зобниновским. Три населенных пункта Тверской области равно считают его своим, особо почитаемым, святым. Также особенно почитается преподобный Дионисий и в Троице-Сергиевой лавре, которую он спасал в Смутное время от поругания.

В нашей работе мы предпринимаем всестороннее изучение его деятельности на фоне историко-культурных событий эпохи и отражения этого в культурной памяти народа, агиографической судьбы преподобного.

Основной источниковой базой стали житие преподобного Дионисия и канон ему, которые были написаны келарем Троицкой лавры Симоном (Азарьиным) и дополнены ключарем московского Успенского собора священником Иваном Наседкой. Первый автор повествует о подвижнической жизни преподобного Дионисия, второй – больше о великих деяниях защиты отечества. «Много побуждений и прежде сего, – говорит келарь Симон, – имел я написать о преподобном и благочестивом муже, о котором ты повелеваешь мне возвестить твоему благородию…»

Также очень важным источником являются «Жития русских святых»: жизнеописание преподобных Сергия Радонежского, Иосифа Волоцкого, Трифона Печенгского, святителей земли Русской: Иова, патриарха Московского и всея Руси чудотворца, Гурия, Германа, Варсонофия.

Литературным источником, использованным при написании данной работы, можно назвать работу православного духовного писателя и историка Церкви А. Н. Муравьева «Житие преподобного Дионисия».

В числе важнейших трудов, посвящённых преподобному Дионисию, – книга писателя, магистра Московской духовной академии Д. И. Скворцова «Дионисий Зобниновский, архимандрит Троицкого Сергиева монастыря», работы О. А. Белобровой и Н. М. Федуковой.

Работа А. В. Шиткова «Место, Богородицей избранное» посвящена истории Свято-Успенского монастыря в г. Старица, в ней дается информация и о тяжелых периодах в жизни обители, например, в Смутное время.

Произведение архимандрита Феофилакта (Моисеева) «Святитель Иов – первый русский патриарх» раскрывает основные вехи жизни первого патриарха Иова, который общался с Дионисием Радонежским в Старицкой обители.

Светский историк Р. Г. Скрынников в своих трудах «Россия в начале XVII в. «Смута» и «Царство террора» создал картину трагического периода в жизни Русского государства – Смуты.

Историк Б. П. Гречев в книге «Русская Церковь и Русское государство в смутные годы: Патриарх Ермоген и архимандрит Дионисий» повествует о знакомстве и сослужении патриарха Гермогена и Дионисия.

О Дионисии Радонежском упоминает историк Ю. Н. Палагин в книге «Зобниновский Дионисий. Писатели и книжники ХIV – ХVIII веков в Сергиевом Посаде».

Примечательна работа историка И. О. Тюменцева «Оборона Троице-Сергиева монастыря в 1608-1610 гг.». В ней затронута фигура преподобного Дионисия Радонежского, который являлся архимандритом лавры, он представлен церковным деятелем, сыгравшим важную роль в восстановлении и сохранении Троице-Сергиевой лары, и окружающих ее пределов. Спасая искалеченных, предоставляя приют нуждающимся, архимандрит Дионисий являл собой образец служения Богу и ближним.

В первой главе раскрывается жизнь Давыда в миру, его постриг с именем Дионисий, служение в Старицком Свято-Успенском монастыре; вторая глава посвящена служению Дионисия в Троице-Сергиевой лавре, его подвигам по спасению Отечества в Смутное время; в третьей главе рассказывается о чудесах Дионисия Радонежского, его церковном почитании, о Троице-Сергиевой лавре, о храмах и престолах, освященных во имя преподобного Дионисия, его иконографии, о чудесах преподобного Дионисия Радонежского.

Подвижники благочестия – от преподобного Сергия Радонежского

до преподобного Дионисия Радонежского

§1. Предшественники преподобного Дионисия Радонежского

Великая русская земля всегда славилась подвижниками благочестия, которые оставили значительный след в истории и культуре нашего государства. Это и преподобные Сергий Радонежский, Иосиф Волоцкий, Трифон Печенгский, святители земли русской Гурий, Герман и Варсонофий, первый патриарх Московский и всея Руси Иов, преподобный Дионисий Радонежский и многие другие. Зная русскую историю, нетрудно заметить, что большинство этих имен связаны с Тверской землей.

А начинался путь духовного подвижничества с преподобного Сергия Радонежского. Преподобный Сергий Радонежский (в миру Варфоломей, 3 мая 1314 – 25 сентября 1392 г.) считается одним из самых почитаемых святых со времен Древней Руси и до настоящего времени. Он основал несколько монастырей, и в первую очередь Троице-Сергиеву Лавру, в народе именуется «игумен земли Русской»1.

Сергий Радонежский жил в эпоху, когда Русь находилась под монголо-татарским игом и боролась за свою независимость от Орды. «Сам Сергий никогда не брал в руки меча, но своим словом вдохновлял воинов на победу»2.

Во время нашествия Мамая на Русь в 1380 г. Сергий Радонежский благословил князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву и послал с ним монахов Пересвета и Ослябю. Этим он показал, что Церковь вместе со своим народом сражается на Куликовом поле. Победа над Мамаем на Куликовом поле значительно усилила Московское княжество.

Биограф преподобного Сергия Радонежского Епифаний Премудрый сообщает, что будущий подвижник земли Русской родился в селе Варницы (близ Ростова) в семье боярина Кирилла, служилого ростовских удельных князей, и его жены Марии.

Русская Церковь традиционно считает его днем рождения 3 мая 1314 г. В возрасте 10 лет юного Варфоломея отдали обучаться грамоте в церковную школу вместе с братьями: старшим, Стефаном, и младшим, Петром. В отличие от своих успешных в учебе братьев Варфоломей существенно отставал в обучении. Учитель ругал его, родители огорчались и усовещивали, сам же он со слезами молился, но учеба вперед не продвигалась. И тогда случилось событие, о котором сообщают все жизнеописания Сергия. По заданию отца Варфоломей отправился в поле искать лошадей. Во время поисков он вышел на поляну и увидел под дубом старца-схимника, «святого и чудного, саном пресвитера, благообразного и подобного Ангелу, который стоял на поле под дубом и усердно, со слезами, молился». Увидев его, Варфоломей сначала смиренно поклонился, затем подошел и стал вблизи, ожидая, когда тот кончит молитву. Старец, увидев мальчика, обратился к нему: «Что ты ищешь и чего хочешь, чадо?». Земно поклонившись, с глубоким душевным волнением, тот поведал ему свое горе и просил старца молиться, чтобы Бог помог ему одолеть грамоту. Помолившись, старец вынул из-за пазухи ковчежец и взял из него частицу просфоры, благословил и велел съесть, сказав: «То тебе дается в знамение благодати Божией и понимания Священного Писания <…> о грамоте, чадо, не скорби: знай, что отныне Господь дарует тебе хорошее знание грамоты, большее, чем у твоих братьев и сверстников». После этого старец хотел уйти, но Варфоломей молил его посетить дом его родителей. За трапезой родители Варфоломея рассказали старцу многие знамения, сопровождавшие рождение сына их, и тот сказал: «Знамением истинности моих слов будет для вас то, что после моего ухода отрок будет хорошо знать грамоту и понимать священные книги. И вот второе знамение вам и предсказание – отрок будет велик пред Богом и людьми за свою добродетельную жизнь»3. Сказав это, старец собрался уходить и напоследок промолвил: «Сын ваш будет обителью Святой Троицы и многих приведет вслед за собой к пониманию Божественных заповедей».

Около 1328 г. сильно обедневшая семья Варфоломея была вынуждена перебраться в город Радонеж. После женитьбы старшего сына Стефана постаревшие родители приняли схиму в Хотьково-Покровский монастырь. После смерти родителей Варфоломей сам отправился в Хотьково-Покровский монастырь. Стремясь к «строжайшему монашеству», к пустынножитию, он оставался здесь недолго и, убедив Стефана, вместе с ним основал пустынь на берегу реки Кончуры, на холме Маковец, посреди глухого Радонежского бора, где и построил (около 1335 г.) небольшую деревянную церковь во имя Святой Троицы, на месте которой стоит теперь соборный храм также во имя Святой Троицы.